Система жизнеобеспечения окутала тело фиксирующими силовыми полями, минимизируя ущерб.

- Чтоб ты сдох! — кричала Алёна, не умея успокоиться. — Я же с тобой, как с человеком! Я же считала тебя человеком! А ты — монстр, нелюдь, урод! Ублюдок! Какую память ты хочешь оставить о нас в детях? Легенду о том, как ты приказал принести в жертву дочь? Ты же читал наши религиозные тексты, в одном из них было такое, что бог потребовал от отца принести в жертву взрослого сына. Я не помню, чем там оно окончилось, но чтоб ты сдох, ты ещё хуже того бога, ты хочешь убить ребёнка! Девочку! Они же дети! Они наши дети!

В памяти вставали бесчисленные примеры генетиков Института, относившихся к своим творениями именно как к детям. Закон о приравнивании праймов новых генетических линий к кровным детям. Слова профессора Смеховой. Олег Ольгердович…

А для Пали они не были детьми, осознала Алёна. Они были всего лишь средством, способом избавиться от скуки, таблеткой от бесцельного существования. Потому он и распоряжался их жизнями с такой лёгкостью.

- Ты можешь предотвратить беду, — спокойно сказал он, не улыбаясь.

- Я тебя возненавижу, Паль, если ты это сделаешь, — сообщила Алёна. — Понимаешь? Я тебя прокляну. Я тебя уничтожу. Подумай хорошо, надо это тебе или нет.

- Подумай сама, можешь ли ты спасти детей или нет, — ровно возразил на её слова Паль. — А ты ведь сможешь. И защитить, и научить. Самым старшим из них всего восемь лет. Ты нужна им…

Алёна замолчала. Достучаться до куска камня, который Паль ошибочно называл своим сердцем, оказалось невозможно. А может быть, действительно? Согласиться? Она сможет тогда защитить детей от… от… от этого ужаса, который звала когда-то своим другом, своим коллегой, которого полюбила за долгие годы совместной жизни?

Нет.

Убийство останется убийством.

Какой бы высокой целью оно ни оправдывалось.

- Изыди от меня, сатана, — сами собой прыгнули в память древние строчки.

Алёна закрыла глаза, и больше не слушала, что там ещё говорил ей Паль…

Прошло несколько дней. Она потеряла им счёт. Почти всё время спала. И молила лишь об одном: как бы ей умереть до того, как Паль подготовит всё для переноса сознания в другое тело. Ни о чём другом она больше не думала. Только об этом.

«Господи, если Ты есть… Не допусти… Ведь и в нашей истории Ты же не довёл Авраама до греха…» Она вспомнила, вспомнила ту историю! Как жертва была отменена в самый последний миг. Кто теперь скажет, что произошло во времена зарождения Человечества? Что именно конкретно тогда и там произошло. Но жертва была отменена, Алёна вспомнила эту легенду отчётливо. Сын остался жить.

Может быть, и здесь, у них, так же получится? Может быть, Паль осознает… хотя вот уж это навряд ли. Или она, Алёна, умрёт раньше. Лучше бы ей умереть…

Паль появился беззвучно. Сел рядом, взял за руку. Алёна закрыла глаза, не отзываясь на прикосновение. Сейчас он скажет. Что всё готово к переносу. Вот прямо сейчас…

- Алеону, — сказал Паль, — управляющий разум Опорной Базы провёл анализ и составил план… В общем, в таком состоянии, как сейчас, ты сможешь прожить ещё лет одиннадцать. Может быть, двенадцать…

Алёна не справилась с собой, раскрыла глаза. Что?! У него даже голос другой…

- Да, двенадцать лет. За это время мы с тобой придумаем, как перенести твоё сознание на электронный носитель… Каковой носитель, к слову, ещё надо создать… В общем… Так даже лучше, ведь биологическое тело стареет быстрее, чем электронные системы. Почему я, дурак, сразу не подумал об этом, не знаю… Алеону! Не молчи. Говори со мной, говори… Мы вместе? Я — не урод и не нелюдь, я просто… запутался. Испугался. Не молчи, Алеону! Мы по-прежнему вместе?