Как будто бы Господь решил передышку дать. В одном из авианалётов пушечной очередью с «мессера» повредило один из моторов. Встали на ремонт, который делали своими силами, запчасти снимали с разбитых и списанных катеров. Тогда вся команда по ночам отсыпалась. За две недели ремонта у стенки в порту отдохнули, привели в порядок катер. Не только ремонт сделали, но и плановые работы, заделали пробоины в корпусе. Техника служит надёжно, когда её вовремя обслуживают, а с регламентными работами у всех кораблей – беда. Ни подводных, ни надводных хронически не хватало, нагрузки на них, как и на людей, большие. Люди выдерживали, а железо ломалось. По-хорошему, моторы уже надо было менять, ресурс у них маленький. Моторы ГАМ-34 конструкции А. А. Микулина. В отличие от авиационного для охлаждения применялась забортная вода, добавлена выхлопная система и реверс-редуктор заднего хода. Танкистам и катерникам в плане моторов не везло. Им доставались в довоенное время моторы авиационные, приспособленные, такие как М-17. Да и ставились зачастую не новыми, а прошедшими капитальный заводской ремонт. До первого капремонта двигатель ГАМ-34 служил 150 моточасов, затем ещё один ремонт, всего мотор мог служить 250 часов, а стоил в производстве 19 тысяч рублей. Для сравнения – дизель В-2 для танков Т-34 и КВ имел моторесурс 50 моточасов и стоил 61 700 рублей, мог пережить три капремонта. Другое дело, что танки не доживали и до первого ремонта из-за гибели на поле боя. В наступлении танковая дивизия жила 6–7 часов, затем её остатки выводились в тыл для пополнения.

С захватом немцами Ростова-на-Дону и Азовское море практически стало для наших кораблей закрытым. Немцы захватывали его дважды. В первый раз 20 ноября 1942 года, потом их выбили, второй раз 24 июля 1942 года, когда наступали на Сталинград. И всё побережье вокруг Азовского моря стало под немецкой оккупацией. Единственно – в Азовское море ходили торпедные катера и «охотники» для высадки диверсионных и разведывательных групп. Реже забирали. Если разведгруппа захватывала важные документы или ценного «языка», связывалась по рации с командованием, и тогда в определённое место высылался катер. Чаще разведывательно-диверсионные группы пробивались через линию фронта сами. Пройти мимо косы Тузла и островом Тузла, потом косы Чушка из Чёрного в Азовское море можно было только безлунной ночью и подводным выхлопом. У немцев здесь наблюдательные посты и артиллерийские батареи, стреляют на любое движение. Кроме того, поставлены минные поля. Их карты у капитанов транспортов и командиров кригсмарине есть. Фарватер узкий и извилистый из-за отмелей, для прохода сложный. Выручала малая осадка катеров и деревянные корпуса, на которые мины с магнитными взрывателями не реагировали. Зато по Азовскому морю можно было забросить разведывательно-диверсионные группы в Мариуполь, Бердянск, Мелитополь и более мелкие, в глубокий немецкий тыл. И выбор невелик – либо самолётами, либо катерами. Для заброски даже в топливные баки катеров заливали не бензин 2-го сорта КБ-70, а бензино-спиртовую смесь. На ней моторы выдавали большую мощность и расходовали меньше топлива.

Именно из-за заправки бензино-спиртовой смеси в топливные баки Андрей и команда поняли, что ожидается рейд к оккупированным берегам, но когда? Вечером Андрея вызвали в штаб.

– Вы временно подчиняетесь товарищу… э-э….

– Иванову, – подсказал мужчина, сидевший в углу кабинета.

Мужчина был в цивильной одежде. Немногим старше Андрея. Андрей хмыкнул. Он такой же Иванов, как Андрей Шаляпин. Всё пресловутая секретность.

– Слушаюсь!

– Распоряжения получите на катере.

Такого ещё не было. Надо прикинуть курс, длительность похода ещё до выхода в море. Но спросить невозможно. У штаба уже ждала полуторка. Иванов сел в кабину, Андрей полез в крытый кузов. Опа! А здесь уже трое и тоже в гражданской одежде, только все почти одного возраста и причёски коротковаты для цивильного человека. Да ещё в кузове большой армейский длинный мешок, такие применяются при десантировании с самолёта. Зачастую в таких мешках оружие, боеприпасы, запас провизии. Зачем группе оружие?

Если группу обнаружат, и дойдёт до стрельбы, считай – задание сорвано. У немцев в своём тылу и фельдполиция, и гестапо, и карательные отряды, и полиция из местных предателей. Уйти не дадут, пустят по следу собак, будут гнать, как зверя на загонной охоте. Наверное, парни понимали всю сложность задания. Андрей проникся уважением. Все под Богом ходим, и погибнуть в бою может любой военнослужащий. Но одно дело – среди своих, по поговорке «на миру и смерть красна». И другое дело в окружении врагов, в безвестности. Командование не знает – погиб ли героем или добровольно сдался в плен, выдав боевых товарищей. Не хотел бы Андрей оказаться на их месте.

Ехали недолго, грузовик остановился на причале. Хлопнула дверца, откинулся брезентовый полог, товарищ Иванов обратился к Андрею:

– Товарищ командир! Распорядитесь, чтобы на палубе никого не было, и освободите нам малый кубрик.

– Есть.

Андрей всех членов команды собрал в большом кубрике, устроил небольшую информацию о положении дел на фронте, фактически пересказал сводку Совинформбюро.

– А сейчас по боевым постам, выходим в море.

Взятая на борт группа явно не хотела, чтобы моряки видели их лица. Грузовик уже уехал. Андрей постучал в дверь, его впустили. «Иванов» расстелил карту на столе. Карта была немецкая, высокого качества, но армейской, не морской. На морских изобаты глубин, подробности. Изобаты – это линии равных глубин морского дна. Для моряков такая информация бесценная.

– Нам сюда!

И ткнул пальцем в Ачуево на кубанском берегу.

– Когда подходить будем, предупредите, я покажу конкретную точку высадки. Отходим.

– Есть.