Попытавшись припомнить обстоятельства, которые могли привести меня в подобное положение, я заработала головную боль. Ничего конкретного с того последнего вечера, когда леди Кэтрин на меня разозлилась, я не помнила. Только какое-то странное место, где я не могла ни говорить, ни шевелиться, ни реветь. Почувствовав, что взгляд присутствующих стал меня напрягать, я резко открыла глаза. Трое глазевших на меня подскочили от неожиданности и отпрянули. Девушка, восточной внешности с красивыми карими глазами и шикарными длинными черными волосами, даже схватилась за сердце. А черноволосый мужчина и афроамериканец, который, кстати, возможно и назвал меня сучкой, подскочили и замерли, глядя на меня.

— Что уставились, призрака увидели?

— Катилина, ты в порядке? — как-то неуверенно и озадаченно протянула девушка, не переставая пялиться.

Оглянувшись, в поисках кого-либо еще, я никого не заметила.

— В полном, — я раскрыла одеяло и резко встала, чтобы пройти в уборную. Послышались тактичные покашливания и одно замечание:

— Женщина, да ради такой задницы, я готов снова сменить ориентацию!

Просверлив гневным взглядом афроамериканца, я заметила краем глаза зеркало и увидела, что стою совершенно обнаженная. Стоп! Кто это смотрит на меня из зеркала???

Не обращая внимания на замечания и покашливания присутствующих, я как завороженная шла к зеркалу, не в силах оторвать взгляд от больших медово-карих глаз. Я гладила свои розовые щеки и рыжие кудри, не в силах поверить, что все это настоящее и живое, что все это принадлежит мне. Наконец, все встало на свои места, и я поняла, что это за голос сидел внутри меня!

— Катилина! — послышался настойчивый зов леди Кэтрин.

— Мама!!! — я, не веря своему счастью, кинулась в объятия женщины, которая, вопреки моим ожиданиям, встретила меня холодом и отстраненностью.

— Немедленно оденься.

Оглядев комнату в поисках одежды, я заметила, что женщина восточной внешности протягивает мне халат. Впрочем, по величине он больше был похож на тяжелые бардовые шторы лохматых веков.

— Теперь обнимемся? — улыбнулась я.

— Теперь немедленно за мной. А вы оставайтесь здесь. У меня к вам будет разговор.

Она отчеканила это таким тоном, будто бы я нашкодившая школьница, а она директриса школы. И те трое, что пялились на меня, как минимум мои подельники в тяжком преступлении. Тем не менее, я поспешно поплелась за моей любимой леди Кэтрин чуть ли не вприпрыжку, норовя в каждый удобный момент повиснуть на ее шее, отчего она лишь больше замыкалась и нервничала.

Проходя мимо статуи в холле, я будто бы была уколота иглой в низ живота. Я резко остановилась и повернула голову влево. Передо мной стояло мраморное изваяние прекрасной работы. Безумно красивая девушка, с выражением ужаса и отчаяния на лице, выкинувшая вперед руки, словно отчего-то закрывающаяся, но этот жест, видимо, ей не помог. Меня не покидало ощущение, что эта статуя не просто бездушный камень, что там, внутри, когда-то билось чье-то сердце. Словно эта статуя живой человек.

— Что, узнаешь? — спросила леди Кэтрин со смешанными чувствами. В ее голосе сквозило раскаяние вместе с нравоучительными нотами. Теплота с холодной надменностью.

Мои глаза расширились, а рот непроизвольно раскрылся, чтобы глотнуть воздуха. Ужас словно разорвал меня изнутри, и я вспомнила окончательно все.

— О, Господи, так это… это… — слезы не давали мне говорить. Я больше не хотела кинуться на шею леди Кэтрин, а темнота и немного зловещая атмосфера дома больше не стала для меня загадочной, а снова обыкновенно ужасной и душераздирающей.

— Именно. За мной.