– Ну будем считать, что я тоже сегодня, посочувствовал.

У Эбби покраснели даже уши, и она смущенно опустила глаза.

– Спасибо.

Девушка с удивлением посмотрела на него.

– Спасибо, за то, что я не остался один сегодня ночью.

– Вы живёте один? – спросила Эбби, неуклюже подхватывая сползающее на пол одеяло.

Двейн встал, снял с вешалки камзол и кинул его на пол. Лег на него и еле заметно улыбаясь, ответил:

– Нет. Утром придёт моя жена.

Глаза девушки округлились, и она в изумлении приоткрыла рот.

«Откуда только взялся этот ребёнок? Разве можно быть такой… такой доверчивой, что ли?» – Вей устало закрыл глаза, а девушка так и стояла, закутанная в одеяло посередине комнаты.

– Да ложись ты уже спать. Один я живу, один, – простонал Двейн, но тут же вздрогнул от неожиданности, когда его руки коснулось что-то холодное. Двейн распахнул глаза и с изумлением уставился на нож, который ему протягивала Эбби.

– Возьмите.

– Зачем? – обалдел парень.

– Ну это Ваш. Я его под подушку спрятала, когда Вы выходили. Ну… я боялась, что Вы поверили, что я… ну этим, и захотите ночью воспользоваться…

– А сейчас, опасений уже нет, – неожиданного для самого себя выпалил парень и тут же густо покраснел.

Краснеть дальше, Эбби было уже некуда.

– Человек, способный так плакать по собаке, не может осознанно причинить вред другому человеку, – еле слышно выдохнула девушка, а затем сунула нож в руку растерянному парню, развернулась и быстро метнулась на кровать, укрывшись с головой.

Взволнованный и не ожидавший таких слов Двейн замер, а затем снова неожиданно для себя пробормотал:

– Пожалуй, я положу этот нож себе под подушку, а то вдруг теперь ты, захочешь ночью воспользоваться, – и снова густо покраснел. Ему показалось, или кто-то тихо захихикал из-под одеяла?

Двейн ещё долго лежал с открытыми глазами. Сон не шёл. Он растерялся и был сбит с толку. Впервые он так вёл себя, был открыт и свободен, даже шутил. В душе разлилось какое-то непривычное тепло. Кто бы мог подумать, что простое участие и нормальное человеческое общение поднимут в его душе что-то такое, чего он сам никогда раньше не чувствовал в себе, всколыхнёт в уставшем от одиночества сердце надежду. «Так, стоп, стоп. Нужно остановиться и не придумывать того, чего нет и не может быть. Поддамся сейчас, дам себе слабину, а потом не выберусь. Эта девочка исчезнет из моей жизни так же внезапно, как и появилась. И нечего травить душу призрачными надеждами. Сил и так почти уже не осталось». Двейн повернулся на бок и закрыл глаза. Сердце больно кольнуло, когда он не ощутил под боком родного тёплого комка. «Всё спать, спать… спать…».