Визг покрышек, рёв двигателя, противное верещание сирены, отблески мигалок... Мы неслись вперёд по забитым транспортом улицам, то и дело пролетая перекрёстки на красный свет, выезжая на встречную полосу, а зачастую проскакивая в каких-то сантиметрах между другими участниками дорожного движения, едва их не задевая.

Уже наступило очень раннее утро, и город медленно пробуждался ото сна. По многочисленным дорогам тысячи работников и служащих ползли к тем местам бетонно-металлически-стеклянного муравейника, где должны были выполнять свою основную функцию — незаметную ежедневную работу, без которой муравейник бы не смог существовать.

По сложившейся привычке я вёл машину, закрыв глаза и не притрагиваясь к органам управления. Наина, когда в первый раз обратила на это внимание, со значительным видом посмотрела — мол, ты нормальный вообще, или как? Но ничего не сказала.

Когда мы прошли впритирку между грузовиком и каким-то кабриолетом, и меньше чем за минуту дважды, казалось, лишь чудом избежали аварий, женщина внезапно успокоилась. Видимо, поняла, что мне лучше не мешать, и начала просто смотреть вперёд, как будто ничего из ряда вон не происходит. Но её невозмутимость была не такой уж и непробиваемой. Иногда она зажмуривалась, особенно когда мы вылетали на встречку и нагло пёрли вперёд, заставляя едущих навстречу сворачивать, чтобы избежать столкновения.

Конечно же, все датчики положения и отправку информации о координатах машины я отключил первым делом, сразу, как взломал все внутренние системы, и как стало ясно, что нас раскрыли. Теперь нас отследить можно было только через системы наружного наблюдения, и это давало некоторую фору. До того момента, как городское начальство сориентируется в ситуации и сможет обложить нас по всем правилам, требовалось убраться как можно дальше от места нашего последнего контакта, где совершенно точно засекли нас. Я выделил нам где-то четыре минуты такой бешеной гонки. После этого, предположительно, должны были начаться проблемы.

— Наина.

— Да?

— Ты можешь стереть память нашему Фёдору?

— Не отвлекайся от дороги, племянничек...

— Всё под контролем. Я могу управлять машиной, контролировать всё вокруг через камеры... Одновременно с этим говорить с вами, и делать что-нибудь ещё.

— Хорошо. С какого времени надо стирать?

— Часов девять где-то... Лучше бы всю, конечно, но это же маловероятно?

— Не могу. Гарантированно — час, возможно, если повезёт — два. Не больше.

— Плохо... — я резко свернул в неприметный грязный проулок, образованный двумя глухими стенами без окон, заставив машину наклониться набок и встать на два колеса — нас чуть не перевернуло.

Когда мы въехали в рукотворное бетонное ущелье, я сбавил скорость — но не из-за того, что испугался. Затормозил у какой-то помойки, выскочил наружу и распахнул заднюю дверь. Схватив Фёдора за шкирку, выволок его на асфальт и протащил за собой, закинув в конце концов в мусорный бак. Отступил на шаг, прицелился, выстрелил в голову. Вытер лицо от кровавых брызг, неудачно разлетевшихся в стороны, и запрыгнул обратно, в уже начавший набирать скорость автомобиль.

Несколько секунд — и мы вновь вырулили на улицу, разгоняясь всё больше и больше...

Наина значительно посмотрела на меня. Никак не среагировал на это. Тогда она отвела взгляд, открыла бардачок, покопалась в нём, и достала упаковку влажных салфеток.

— На, держи. А то у тебя видок ещё тот. Зеркальце дать?

— Не надо.

Всё так же не открывая глаза, оттёр кровь Фёдора. И выругался — судя по камерам, в нашу сторону уже пробивались преследователи. Смогли вычислить даже раньше, чем я рассчитывал.