На все вопросы Елиши Охос только отмахивался, внимательно следя за тем, что делается у подножия горы. Когда внизу показались всадники, Охос снял с пальца перстень и подал Елише.
– Ты уже большой, – начал Охос, – и должен меня понять. Я собираюсь убить здесь Моисея. Ты ненавидишь его за смерть своих родных и я, мой мальчик, ненавижу его не меньше. Он должен умереть, и он умрёт. А ты должен пробраться в Египет и передать этот перстень Хоруму. Он – начальник безопасности Фараона. Прощай, сынок, я надеюсь, что из тебя вырастет достойный мужчина.
– Я останусь с тобой, – твёрдо сказал Елиша, – и я помогу тебе. Вдруг тебе не удастся убить этого зверя? Тогда я вцеплюсь зубами в его глотку, и пусть меня убьют, но я не разожму челюстей.
– Нет, Елиша, ты ещё слишком молод и ты должен жить. Что касается помощи, то да твоя помощь нужна, – ответил Охос, подойдя к вырытой им вечером яме. Засыпь меня камнями так, чтобы никто не заметил, что здесь кто-то прячется, а потом спеши убраться отсюда. А за кару палачу не беспокойся, сынок, сегодня ему уже не уйти.
С утра у Моисея было прекрасное настроение. Ещё несколько дней – и они перейдут Иордан. Его мечта постепенно приобретает реальные очертания. Никто, даже Иисус Навин не знает, что он задумал, в самом деле. Все эти разговоры о ханаанских землях, где текут молоко и мёд, только прикрытие его настоящего замысла. Они прошли пустыню, и грабежами и убийствами мирных жителей он обучил свою армию быть жестокой. Теперь он даст ей возможность пограбить эти земли, он даст ей возможность жить легко и беспечно. Если у кого и выступит пот, то не от работы за плугом, а от рукоятки меча. Ну, а потом он бросит её на Египет. Я разобью хвалёную фараоновскую армию, и трон будет мой. Вот конечная цель!
Собираясь на встречу с Иисусом Навином, Моисей стал обдумывать кандидатуру на его место. Слов нет, Навин хороший полководец, но слишком умный. Навин уже сейчас начал показывать мне зубки, а что будет потом?
– Так вот этого потом не должно быть, – подумал Моисей, – в ближайшем бою *шальная стрела* обязательно сразит бравого полководца. Ну, а кто займёт его место, решу потом, желающих достаточно.
Поднявшись на вершину и дождавшись, пока охрана, проверив всё, удалилась, он задумался, поджидая Навина. Тот опаздывал, но Моисея это не волновало. Он любовался открывшимся великолепным видом на Ханаанскую землю. Скоро эти земли будут его, потом – Египет, ну, а потом он может бросить свою армию дальше. Может быть, он станет владыкой мира. Почему нет?
Сзади послышался звук шагов.
– Ты, почему опоздал? – недовольно проговорил Моисей, не оборачиваясь, – где ты болтался?
-Я, действительно, опоздал, когда ты, собака, убил Рама, и мне пришлось долго скитаться, чтобы найти тебя, – услышал вдруг Моисей знакомый до ужаса голос Охоса. Он резко повернулся и с расширенными от ужаса глазами уставился на с трудом узнаваемого начальника безопасности Египта. В руках Охос держал меч.
– Приглядись внимательно, Моисей, – продолжил он, – узнаёшь ли ты меня?
Моисей не мог ничего говорить, он только кивнул головой.
– Я пришёл, чтобы покарать тебя за смерь сына Фараона, за разбой, учинённый тобой в Египте и за всю кровь, пролитую тобой. Я нахожу тебя виновным и именем Фараона по египетским законам приговариваю тебя к смерти. Молись, Моисей!!
Первое, что пришло на ум Моисея, была идея сослаться на Бога. Он упал на колени и дрожащим от ужаса голосом проговорил:
– Знай, Охос, Господь послал меня делать дела сии, а не по своему произволу делал я всё. Голос мне был свыше, и я обязан был подчиниться1.
Очень хорошо зная Охоса, Моисей сразу сообразил, что его невозможно подкупить, поэтому Моисей и решил начать этот божественный бред, чтобы как-то выиграть несколько минут. Пока он будет дурачить Охоса, подойдёт опаздывающий Навин, и тогда появиться шанс остаться в живых.
Но Охос прервал его.
– Знаю я твоего Бога. У твоего бога, Моисей, несколько имён: подлость, мерзость и дикая жестокость. Удивительно только, как природа смогла вложить в одного человека столько злобы и ненависти.
С этими словами Охос занёс меч над головой Моисея, но он не успел пустить его в ход. Видимо от мысли, что он сейчас умрёт и никогда не станет фараоном, Моисею стало плохо. Он схватился за грудь и, как рыба, выброшенная на берег, стал хватать воздух широко раскрытым ртом. Взгляд его помутнел, замер, и он повалился на землю.