На четвертом телеэкране Уизерс увидел, как Крамер вломился через дверь в конце турбинного зала и обвис на стальных перилах ограждения, явно пытаясь отдышаться. Он судорожно глотал воздух; плечи и грудь тяжело вздымались. Уж не рвало ли его? Прищурившись, Уизерс все же не смог этого определить. Куда же запропастились эти проклятые полицейские?

– Я могу вам перезвонить? – спросил он диспетчера. Голос из Центра распределения электроэнергии монотонно продолжал:

– Проверяя поступающие к нам сведения по ущелью Сьерра, мы, кажется, отмечаем частые колебания в течение последних тридцати минут или около этого. Ничего серьезного, совсем чуть-чуть. А что там по вашим приборам?

– Послушайте, я вот прямо сейчас ужасно занят. Перезвоню примерно через полчаса и...

– Заняты в три часа ночи?

– У меня тут небольшая проблема. Позже объясню. Уизерс положил трубку и поднялся со стула, вглядываясь в экран.

Одежда и волосы Крамера выглядели мокрыми, глаза расширены, рот разинут.

– Боже милостивый, – прошептал Уизерс, – должно быть, разорвало какую-нибудь трубу и его окатило брызгами. Он выглядит так, будто совершенно съехал с катушек.

Пока он наблюдал за Крамером, тот закрыл рот и с трудом сглотнул, оглянувшись назад, словно его кто-то преследовал. Потом сполз вниз по коротенькому маршу ступенек у основания турбины и исчез из поля зрения камеры.

А Уизерс опустился на стул и развернулся в направлении окон, окаймлявших одну из стен диспетчерской. Он должен удержать Крамера, пока не прибудет полиция. Надо держаться с ним спокойно и рассудительно. И надеяться, что не разбушуется. Уизерс заскрежетал зубами при мысли о том, как много ущерба может причинить сумасшедший. Третий агрегат был отключен от линии, а генераторный щит усыпан инструментами и приспособлениями, которые могли быть использованы для разрушения с таким же успехом, как и для ремонта. Кувалда или ведро с болтами, брошенные в один из роторов, могут вызвать ущерб на дикие суммы. Если что-то подобное произойдет, осознал Уизерс, то, поскольку это он пропустил человека без разрешения, его выгонят с работы и можно будет навсегда оставить надежду снова устроиться где-нибудь оператором электростанции.

Внезапное видение, появившееся по другую сторону окна, было похоже на призрак из дурного сна. Одежда Крамера насквозь пропитана водой и разодрана, из пореза на голове по лицу текли струйки крови. А выражение лица как у того, кто отчаянно борется со своими личными демонами и весьма слабо связан с реальностью. Он пробежал по кафельному полу, словно пьяный, потом, скользя, затормозил и прижал руки к окну. По селектору к Уизерсу донесся пронзительный задыхающийся голос:

– Плотина рушится! Мы должны объявить тревогу! Плотина рушится же!

Уизерс с полным сочувствия видом кивнул, но не двинулся с места.

– Вы меня слышите? Плотина рушится! Уизерс наклонился вперед, чтобы придвинуть губы поближе к микрофону на верху стойки.

– Да, я вас слышу.

– Водохранилище прорвалось в туннели... Один человек уже погиб... Мы должны предупредить город... – Крамер безумно осмотрелся кругом, потом ринулся мимо окон и попытался открыть дверь в диспетчерскую. – Отоприте дверь! Что с вами такое? Ведь плотина рушится!

Уизерс сосредоточился на том, чтобы произвести впечатление спокойствия, хотя его пульс бешено колотился, а на лбу выступили капли пота. Он вцепился в край стола с такой силой, что кончики пальцев побелели. Крамер что же, в самом деле сказал, будто погиб какой-то человек?

– Я не могу открыть эту дверь, – сказал он. – Следует получить разрешение от...

– Да пошли они в задницу, эти правила! – заорал Крамер. – Дело крайней срочности! Мы должны сделать что-то прямо сейчас: предупредить людей, поскорее унести собственные зады... Вы что, с ума сошли? Разве одного трупа не достаточно? Может быть, плотину еще удастся спасти... Мы должны позвонить по телефону...

– Успокойтесь, мистер Крамер. Очень уж вы взволнованы.