– Как почувствовал, что без моей помощи не обойтись. Тебе ведь она нужна? – англичанин кивнул в сторону недружелюбного амбала возле открытой двери новенького «Aston Martin».

– Нужна, – бескровные губы Ассоль сложились в диковатую улыбку. – Ты можешь сделать так, чтобы он прямо сегодня убрался из города? Прямо сейчас! – в её зрачках плескалось одно единственно слово: «Ненавижу».

– Конечно, – почти равнодушно пообещал мужчина, не обращая на меня внимания.

– Я так по тебе соскучилась… – заговорщически подмигнув, любимая направилась в сторону дома, а мы с Уинстоном остались один на один.

– Ты слышал, что она сказала? – обратился ко мне на идеальном английском.

Вместо ответа я показал ему средние пальцы.

– Мой телохранитель раньше работал при королевской охране. Не стоит тебе с ним связываться.

– Слабак! – я налетел на него с кулаками, моментально стирая пренебрежительную улыбку с лица. – Ты её не получишь! – вцепившись в ворот идеально отглаженной рубашки, повалил англичанина на землю.

Некоторое время мы катались по тротуару и молотили друг друга по ребрам. Неожиданно я взвыл от боли от резкого удара в спину. Позвоночник чуть не ссыпался в штаны. Еще несколько ударов пришлись в живот. Теряя сознание, подумал, что мои внутренние органы наверняка полопались…

Вернувшись в квартиру, я обессиленно рухнула на диван, кусая губы до крови.

Он приехал.

Сейчас стало еще невыносимее. Чувства никуда не ушли, только теперь небесная любовь сцепилась не на жизнь с адовой ненавистью. Разве можно испытывать к кому-то клубок настолько противоречивых чувств?! Меня колотило. Руки и ноги не слушались. Сердце сжималось от боли и тоски. Нахлынувшее желание выло, столкнувшись с цементобетонной стеной гнева.

Я бы могла простить ему всё. Абсолютно ВСЁ! Но только не это. Только не измену с моей матерью. Это за гранью моего понимания. За гранью всего.

В эту секунду я впервые дала волю слезам. Мне просто очень хотелось, чтобы со слезами ушли эти безумные чувства. Даже не отдавала себе отчета, что тихий сдавленный плач превратился в вой раненной кошки. Моя душа почернела, а внутреннее солнце безвозвратно потухло. Осколки наших сладких чувств резали внутренности без ножа…

Мне снова четыре года. Я сижу в белоснежном платье, заляпанном свежей кровью, и сотрясаюсь всем телом от потоков слез. Я упала с велосипеда и разодрала колени до мяса. И мне очень-очень-очень больно.

В голове единственная мысль: «Мне никогда не будет так больно, как сейчас. Это предел боли. Её Эверест». Брат и отец суетятся вокруг моих грязных окровавленных ног, а мама… внутри что-то сжимается, стоит увидеть еле уловимую улыбку на её ярко-розовых губах…

Я попыталась открыть глаза, но ничего не вышло. За то время, что я спала, веки словно сшили. Попробовала подняться, и снова неудача: чьи-то сильные ладони удерживали меня в тисках.

– Уинстон?! Как ты сюда попал? – с трудом приоткрыла один глаз.

– Ты забыла закрыть дверь.

– Но…