Вечером, вымотанный вусмерть, я буквально свалился с сиденья. Сил хватило, чтобы сполоснуться и покушать. И я, и мои спутники были пропылены донельзя. На лицах белели лишь глаза и зубы, но держались мои попутчики не в пример мне значительно бодрее. Крепкий народ был на Руси, нынешним да городским не чета. Мы просто избалованы и изнежены цивилизацией. Никаких куриных мороженых окорочков, йогуртов, сосисок здесь не было. Что из дичи убил, то и сварил. В огородах урожай пусть и не богат, так ведь и без химии. В эту ночь сон был крепкий, даже здоровенные комары не помешали.

С утра снова по установленному распорядку – быстрые сборы, горячая похлебка из взятых с собой запасов, и снова в путь. В конце дня пятая точка, несмотря на рессоры и мягкую подушку сиденья, уже болела, а вернее, я ее не чувствовал. К вечеру, когда подъехали к постоялому двору, я взмолился:

– Давайте здесь остановимся, горячих щей поедим, на перине поспим, помоемся хоть.

Воины переглянулись, кивнули.

Я подошел к владельцу постоялого двора:

– Есть ли банька, хозяин, топлена ли?

– А как же, холоп проводит.

С таким наслаждением я не мылся давно, пыль грязными потоками стекала с тела.

Отмякнув душой и телом, переодевшись в чистую рубашку, я вошел в трапезную. Воины почти поели и, сыто порыгивая, отправились спать. Спешно закусив половиной курицы и запив ужин пивом, последовал за ними. Выехали снова рано утром, душу грело сознание, что конец путешествия уже близок.

Вот вдалеке показались предместья – ремесленные слободы, окружавшие высокие белокаменные стены. К городу сходилось множество полевых дорог, по которым ехали подводы. За стенами поблескивали купола церквей, курился дымок из топившихся печей.

– Рязань! Лекарь, доехали!