Волки поняли его и помчались навстречу оленухам...

Неожиданно с запада потянул ветер. Сначала он принес легкие мелкие снежинки, но вскоре повалили и тяжелые хлопья.

Пурга бушевала остаток дня и всю ночь, но Атувье не горевал — он напился горячей крови оленухи, съел ее теплую печень. А сытому тундровику непогода на так уж страшна...

Пурга стихла на рассвете следующего дня. Атувье выбрался из-под сугроба. Волков рядом не было. Они уже хорошо наследили вокруг и теперь расправлялись с остатками добычи. Атувье привычно разогрелся и поспешил раскроить застывшую голову оленухи, чтобы хорошенько подкрепиться ее мозгами перед дорогой. Но тут к нему подбежал молодой волк, на спине которого резко выделялась черная полоса. Взгляд его был просящим. Атувье отрубил кусок и протянул волку, вспомнив, что тот был к нему вроде как подобрее остальных: еще ни разу он не рычал на пленника. Атувье про себя называл его Черной спиной. Волк смачно захрустел, без труда разгрызая куски черепа. Парню стало немного не по себе; он вдруг представил, как этот волк так же, без труда, мог бы разгрызть и его кости...

К полудню, когда стая покончила с остатками добычи, Вожак повел ее и Человека дальше по распадку в страну, ламутов. Атувье нес с собой изрядный: кусок головы оленухи. На этот раз сзади него шел только один сторож — Хмурый. Потом, когда стая вошла в другой распадок, преодолев невысокий гребень, Хмурого сменила старшая волчица. Волки словно понимали, что теперь Человек-пленник, не покинет стаю — слишком далеко они увели его от других Человеков.

Атувье и сам понимал, что без стаи пропадет. У него не было ни. ружья, ни лука, чтобы подбить куропатку или зайца. А чаут? Чаутом зайца не поймаешь... Нет, без стаи ему не выжить. Если бы знать, где ближайшее стойбище, где кочует чье-нибудь стадо, тогда еще можно было бы снова попытаться уйти из стаи. Ах, как хотелось ему увидеть дым костра или просто след нарты! Где, где живут здесь; люди? Может быть, совсем рядом, вон за той сопкой?! Но угрюмые белые горы молчали...

Через три дня стая и Атувье подошли к подножию потухшего вулкана в стране ламутов. Его склоны во многих местах были вытоптаны оленями. Следы животных виднелись и на равнине, окружающей гору.

Атувье без труда определил, что стадо большое, а пастухи беспечны, Видимо, давно здесь не было волков, и потому пастухи-ламуты охраняли оленей не очень прилежно: то тут, до там виднелись следы отбившихся от основного стада небольших косяков, а то и просто одиноких оленей — из тех, кто всегда норовит убежать, за которыми больше всего присматривают и гоняются собаки.

Волки, почти не евшие последние двое суток, повеселели. Их мгновенно охватил охотничий азарт. Они заметались по вытоптанному, снегу, жадно принюхиваясь к следам.

Повеселел и Атувье. Он думал, что волки сразу же бросятся на оленей. Но ошибся.

Вожак, шедший далеко впереди, вернулся и сел. Тотчас перед ним уселись все волки, и Атувье готов был опять поклясться великим Кутхом, что Вожак принялся напутствовать стаю перед охотой. Он, человек, еще не знал как следует язык волков. Он только понемногу начинал, понимать «разговоры» зверей — в основном по глазам, а волки часто говорили только глазами. Атувье напряженно вглядывался то в одного, то в другого члена стаи. Потом еще раз посмотрел на следы оленей. Вновь перевел взор на волков. И вдруг представил… почти услышал их «разговор»:

«Я говорю: здесь много оленей; и до месяца Большого снега[17] мы не будем знать голода», — сказал Вожак.

«Да, это так», — вразнобой ответила стая.

«Я говорю: Человеки этих мест еще не знают о нас. Они любят сидеть возле огня и есть много мяса. Их олени не чувствуют твердой руки».

«Да, это так», — подтвердила стая.

«Волки! Голод терзает наши желудки, и мы готовы к Большой охоте!»

В ответ стая дружно взвыла:

«Да, это так, мудрый Вожак! Веди нас!»