— Тогда все в порядке. Я хотел бы, чтобы ты...
Николас не успел договорить, как заметил боковым зрением какое-то движение. Казалось, что мальчишка, спрятавшись за деревом, кинул в них остатки своего пирога. И тут же внутренним взором тандзяна Николас увидел, что в их сторону плывет нечто похожее на черный прямоугольник, а Делакруа занял позицию для стрельбы.
Щебетали птицы, кричали торговцы, открывающие свои лавки, монахи продолжали распевать благонравные сутры. Казалось, ничто не предвещает беды. И тем не менее вдруг не кусок недоеденного пирога, а какой-то предмет из черной блестящей пластмассы упал на землю рядом с ними. Делакруа вынул правую руку из кармана. В ней было небольшое продолговатое устройство с короткой резиновой антенной, чем-то напоминающее радиотелефон. И тут Николас все понял. Он отскочил от черного прямоугольника, блестевшего на тротуаре подобно волшебной палочке, сбил Сейко с ног и вместе с ней рухнул на землю.
Палец Делакруа нажал на кнопку взрывного устройства.
Мир разорвался на десять тысяч кусков; взрывная волна накрыла Николаса и Сейко, и все вокруг стало белым.
Демонология
Бог покинул нас,
По углам лежат сухие листья.
Все опустело.
Южно-Китайское Море
12° Северной широты — 37° Восточной долготы
Зима,1991 — весна 1992
Абраманов приготовился к смерти. «Туполев-104» содрогался словно подстреленный зверь.
Зеленое небо с каждым мгновением темнело, мимо самолета неслись грязно-серые лохмотья туч, тяжелые дождевые капли пулями барабанили по обшивке фюзеляжа.
— Готовься, — сказал пилот Федоров, — машина теряет управление. Если я не справлюсь, мы рухнем вниз.
Абраманов начал молиться. Внизу бушевали волны Южно-Китайского моря, вдалеке виднелась узкая полоска земли. Это, как сказал ему Федоров, был Вьетнам.
Абраманов не был трусливым человеком. За те годы, что он проработал в обстановке полной секретности в Арзамасе-16 — городе атомщиков, не нанесенном ни на одну карту, он привык к опасности.
Расположенный менее чем в двухстах милях к востоку от Москвы, Арзамас-16 даже после развала великой державы оставался кузницей ядерного оружия России. Еврей по национальности, Абраманов тем не менее занимал в свое время высокий пост в Московском институте атомной энергии имени Курчатова, где коллеги-теоретики относились к нему со смешанным чувством страха и подозрительности — в первую очередь потому, что он был гением не только в теории атома, но и в кибернетике.
— Этот еврей чертовски умен, — часто отзывались о нем коллеги.
— Слишком уж умен, — добавлял В.И.Павлов, назначенный директором института весной 1981 года, — а это значит, что к нему непременно проявят внимание наши враги. Надо отправить его в Арзамас-16, туда к нему наши недруги не дотянутся.