– Но для мамы и папы я буду ребенком всегда, – возразила Аверина. – Даже когда вырасту и стану самостоятельной.

– Уэльбек писал, что не верит в теорию, будто человек становится взрослым со смертью своих родителей, – снова подключился Мальцев, – по-настоящему взрослым он не становится никогда.

Над головой шумели сосны, и новую реплику Сони я не расслышала. Снова отстала. Зачем я напялила новые кроссовки? Одни мучения… Взяв волю в кулак, я прибавила шаг.

– Везет вам, живете без предков, – вздыхала тем временем Соня. – Полная свобода действий. Никто не пилит и ничего не запрещает.

– На самом деле все не так прикольно, как может показаться со стороны, – впервые подал голос Вова.

Я даже не поверила, что это слова брата. Меня он все время только стыдит за подобные мысли, а на самом деле и его триггерит? И что там Соня говорила, будто она сама по себе? Сами по себе здесь только мы.

– Да брось, это ж просто чудо! – воскликнула Аверина. – Вы как Пеппи Длинныйчулок, у которой папа – капитан дальнего плавания. Я себя все время Аникой ощущаю, когда у вас тусуюсь. Но при этом живу с ощущением, что меня вот-вот загонят домой. Верно, Матвей? Если я Аника, то ты Томми…

– Но меня домой никто не гонит, – возразил Мальцев, и голос его при этом прозвучал как-то печально. Кажется, Мальцев и сам это за собой заметил, потому как следующую фразу произнес нарочито бодрее: – Но мне свобода тоже нравится. Я уличный музыкант.

– Бременский? – засмеялась Соня.

– Ага, самодовольный петух, – поддакнул Вова.

Но Мальцев пропустил подкол Вовки мимо ушей и запел:

– Наш ковер цветочная поляна-а, наши стены – сосны велика-аны, наша кры-ыша – небо голубое, наше счастье жить такой судьбо-ою…

Матвей внезапно обернулся ко мне:

– Да, Кать? Подпевай!

Все-таки красивый мужской вокал – моя слабость. Голос у Мальцева – заслушаешься. И я заслушалась. Да так, что в неудобной кроссовке споткнулась о торчащий корень и, вместо того чтобы подпеть, чуть не клюнула носом землю. Матвей вовремя подоспел, поэтому упала я прямиком в его объятия.

– Ты чего с ног валишься? – спросил он.

– От красоты, – ответила я, смутившись. Вокруг и правда было очень красиво: огромные сосны и ели, беседки, пруд…

– Надеюсь, от моей? – улыбнулся Матвей.

– От чьей же еще, видишь, в ноги тебе падаю.

– Мне это льстит, конечно, но в ноги мне падать больше не надо. Хватит нам одного разбитого носа – Вовкиного.