Заработали двигатели — с перегрузкой, воя от напряжения, и вертолет тяжело взлетел в небо. Тонкая струйка крови, стекающая через распахнутую дверь, быстро превратилась в ручей, забрызгивая бок вертолета крошечными красными пятнами.
Стром сидел, втиснувшись между двумя телами. Во взгляде, обращенном к земле, к картине хаоса и разрушения, застыла боль. Сотни его солдат уже умерли или умирали там прямо сейчас — и все ради того, чтобы выяснить, кто прав в доктринальном споре двух ветвей единой церкви Нового Ковенанта.
Внезапно взгляд полковника встретился со взглядом Флинн. Он улыбнулся.
— Значит, и тебе досталось, солдат? А-а, нога. Ничего, обойдется. Несколько дней в автомеде и будешь как новенькая.
И только тут она заметила темное пятно у него на груди.
— Я-то в порядке, сэр… а вот вы, похоже, нет. Я могу что-нибудь для вас сделать?
Полковник Стром покачал головой и закашлялся, ощущая во рту металлический привкус крови.
— Нет, спасибо, солдат. Со мной тоже все будет в порядке. Может, попытаться вздремнуть немного? Но кто-то все время должен не спускать глаз с нашего друга вон там, впереди, — он кивнул в сторону пилотской кабины. — Он не понимает, что мы не бросаем своих раненых. И, боюсь, никогда не поймет.
— Не беспокойтесь, сэр, — ответила Флинн, вытаскивая из сапога обоюдоострый нож. — Либо мы все улетим, либо все останемся.
— Молодец, — сказал он. — И спасибо тебе.
С этими словами полковник Стром по прозвищу Бык умер — как и жил, в окружении бойцов своей обожаемой бригады. И какая-то крошечная часть Флинн умерла вместе с ним.
— Порядок, — сказала она. — Вы, пятеро: Риг, Дадли, Альварез, Су и Манти, остаетесь здесь охранять раненых. Держите ухо востро и в случае чего открывайте огонь. Я рассчитываю на вас. Дадли за старшего.
— Будет сделано, капрал… Вы слышали, что она сказала… Давайте, рассредоточивайтесь…
Потом с оставшимися пятнадцатью бойцами, растянувшимися вереницей позади нее, Флинн направилась к штаб-квартире. Если там и вправду идет бой, ее обязанность помочь своим. Так она рассуждала по дороге, однако сейчас, оказавшись уже всего в паре кварталов, никак не могла решить, что делать. Волна за волной зоники бросались на защитников бригады, как будто преследуя единственную цель — превратиться в кровавое месиво. Тела громоздились друг на друга, образуя удобную платформу для следующей волны нападающих. Их чувствительные к свету маскировочные костюмы продолжали функционировать и после смерти своих владельцев, и груды тел то исчезали во мраке, то появлялись при каждой новой вспышке; это придавало картине сражения запредельный, нереальный вид.
Насколько Флинн могла судить, пока бригада легко справлялась и без ее помощи. Из обрывков радиопереговоров, которые время от времени ей все же удавалось поймать, стало ясно, что это скорее бойня, чем бой: слишком неравны были силы. Флинн уже совсем было решила приказать своим солдатам возвращаться, как внезапно услышала крик:
— Осторожно! Они лезут из канализации! О Господи, их тут сотни!
И вслед за тем раздался жуткий несмолкающий вопль, от которого у Флинн вся кровь застыла в жилах. Последовало потрясенное молчание, а потом голос, принадлежащий, как она поняла, капитану Вангу, начал отдавать твердые, ясные приказы. И звучал этот голос так спокойно, точно капитан читал одну из своих устрашающих лекций по сексуальной гигиене. «Что случилось с майором Маликом? — ломала голову Флинн. — Может, зоники добрались и до него? Если да, то нельзя считать, что их нападение полностью провалилось».
Она укрылась за углом и попыталась обдумать ситуацию. Проклятье! Это все ее вина. Полковник велел передать, чтобы закрыли канализационные люки, а она… Она не сделала этого. Черт, черт, черт!
— И что теперь делать, капрал?
Голос принадлежал солдату Стиксу, парню с круглым, лунообразным лицом, доверчивыми карими глазами и явно добрым нравом. Окружающие судили по внешности и частенько недооценивали его. Серьезная ошибка с их стороны. Стикс был инструктором по рукопашной схватке. Флинн взглянула на парня и поразилась его спокойному, даже безмятежному виду. Он просто стоял на коленях и ждал, пока она объяснит, что нужно делать. Его несокрушимая вера в нее подействовала на Флинн, точно мощное вливание силы и решимости. И вместе с ними пришла идея, достаточно оригинальная, чтобы сработать.