— Приходити в понезельник, — кивнул им на прощанье китаец.

— Только смотри, чтоб с фотошопом… Тьфу ты, с ретушью не переборщи, — сказал ему, уходя, Артем.

— Молодой селовек, — покачал головой китаец, — обизаес! Я был лутсий худозник в своей сколе.

— Ну смотри! Чтоб все узнаваемые были, — добавил Артем и вышел за остальными на залитую солнцем рыночную площадь.

Роза торговалась как Бог. Уже через полчаса тележка, которую вез Артем, оказалась набита разными овощами, приправами и солью.

— Додя, — обратилась женщина к сыну, — ты бы отвез тележку, а мы с Темочкой еще пройдемся по рынку и на сэкономленное купим муки, кондитерского жира, дрожжей и ягод. Завтра пирогов сделаю, и мы после работы устроим чаепитие. А ты дойдешь — скажи мужикам, чтоб печку топили, и воды натаскайте к нашему приходу. Будем рассол готовить.

Они вернулись домой через полтора часа. У барака кипела работа. Мужчины ведрами таскали из колодца воду и выливали ее в большие тазы, в которых женщины мыли помидоры и огурцы, собранные с грядки. Артем выложил на кухне сумки и, глянув в окно, крикнул пробегающей мимо с ведром морковки Зойке:

— А Додька где?

— Ой, — притормозила девушка, — забыла. Он сказал, шо пошел к речке ополоснуться. Будет ждать тебя на вашем месте. Сказал, шо ты знаешь, де это, — и Зойка побежала дальше.

Артем прошел мимо небольшого пляжа, где они купались, и свернул в лес. Он нашел Давида за беседкой. Тот стоял возле небольшого дерева и что-то вырезал на его стволе маленьким перочинным ножом.

— Что такое «ДА»? — спросил его подошедший сзади Артем.

— Давид и Артем, — не оборачиваясь, ответил Давид.

— А почему не наоборот? Артем и Давид? — спросил Артем и провел пальцем по грубой коре дерева.

— Потому шо наоборот получится «АД», — Давид опустил нож и обернулся. — Я знаю, шо ты надумал, — сказал он, сдвинув брови.

— Ну-ка, просвети, — улыбнулся Артем и попытался обнять его. Давид отодвинулся и, опустив голову, ответил:

— Ты хочешь вернуться в прошлое и все исправить. Сделать так, чтобы я про тебя забыл. Ты просто хочешь меня бросить, — закончил он и, подняв глаза, внимательно посмотрел на Артема.

— Вот с чего тебе это в голову пришло? — Артем притянул Давида к себе и поправил длинную челку, падающую ему на глаза. — Если б я так захотел сделать, я бы это уже давно сделал. Но я с тобой и никуда не собираюсь пропадать. Знаешь… Если бы я сейчас решил вернуться, то я бы проиграл все заново. Каждый день. Только вот грозу исправил бы. Между нами тогда ничего бы не было, и мама нас бы не застала. И никогда не узнала, что мы с тобой вместе.

— Нет, — мотнул кудрявой головой Давид. — Я бы ни одной секунды с тобой не променял ни на какие сокровисча. А мама все равно када-нибудь про это узнала бы. А почему ты сказал, шо мы фотографируемся на память? Я вот и решил, шо ты нас бросить хочешь.

— Ну, просто так говорят, когда фотографируются. Только я это фото для другого сделал, — Артем чувствовал под рукой тепло тела Давида, смотрел в его глаза и задыхался нежностью.

— Для чего? — Давид положил ему голову на плечо и потерся об него щекой.