Я остановилась на этой мысли. Вот пусть им, столичным дурочкам, всё зло и достанется. Потому что, во-первых, я – умная. Во-вторых, я-то не девушка же. И не богатая. Же. Так что мною он точно не заинтересуется.

А мне никто не мешает на него смотреть в своё удовольствие. А смотреть на него было удовольствием. Да, в «дяденьке» не было магии. Но ощущалась сила. Уверенность в себе. Мощь. Когда он говорил, хотелось его слушаться. Даже мне. Хотя у меня с послушанием с детства было не очень. Сколько себя помню.

Шорька заерзал в подмышке. У него тоже с послушанием не складывалось. Тут мы были два нешьесса пара. Я прошептала сонное заклинание. Вообще существовало два варианта использовать магию. Если с запретной, – то даже три. Самое первое, чему учат одаренных недорослей, – произнести его. Формулы заклинаний составляли магические светила. Не понимаю, как им это удавалось. У меня с теоретической магией совсем отношения не складывались. Так вот, придумает такой архемаг заклинание, а все остальные зазубрят до посинения. Потому что каждый звук, каждое слово, каждый жест – всё сказывается на результате. В лучшем случае при ошибке не выйдет ничего. В худшем… Страшно вспомнить, что получалось у меня в самом начале, когда меня подобрал учитель. Мне казалось: чего там? Раз, два, бла-бла, рукой – фьють – и всё готово. Ага!

Потом, когда формулы вызубрены, появляется второй способ – на крови. Я сначала психовала и сильно ругалась на мэтра, когда дошла до этой стадии. Зачем все эти мучения с зубрежкой, если достаточно крохотной капельки крови, чтобы получился тот же результат? Но опытным путем я установила, что на крови можно сотворить только то волшебство, которое у тебя в крови в прямом смысле этого слова. То есть такое, которое стало частью тебя.

Вот и сейчас с Нешьессом (надо же было такое имечко-то дать?) я использовала два способа колдовства: произнесенное успокаивающее заклинание и подчиняющую кровь. У мага всегда есть заговоренная иголка, спрятанная так, чтобы незаметно уколоться при необходимости. А Шорька слишком долго был моим питомцем, потому на него заклинания ложились совсем легко, практически одним усилием мысли.

Я украдкой бросила взгляд на «дяденьку». Каково это: лишиться магии раз и навсегда? Как жить, зная, что она больше не вернется? За что его так? И кто?

– Чего притих? Замышляешь что-то? – усмехнувшись, повернул ко мне голову маг.

– Нет, дяденька! Как же я могу замышлять-то что-то? Чтобы замышлять, ум же нужен, дяденька. А у меня-то ум откуда? – я по-дурацки улыбнулась. – Я, дяденька, думаю: а продуктов вы достаточно купили? Ну лошадь-то у нас есть, – я поспешила объяснить. – Что же ее порожней вести?

– Ты меня своей мудростью житейской просто с ног сбиваешь, – ответил он.

– Я-то, дяденька, как же могу вас с ног сбить? Вы же вон какой сильный. И в доспехе. Не могу я вас сбить с ног. Никак. А вы лучше скажите: далеко нам идти?

– Ты же со мной собирался идти до самой столицы? – напомнил маг, который не маг.

– Так я не отказываюсь. Просто ехать-то удобнее до столицы, чем идти, – возразила я. – А кушать – без этого тоже нельзя. С вами, дяденька, сколько слуг едет?

– Слуг у меня ты один едешь, остальные воины. Что, не передумал еще? – он подмигнул черным глазом, и серый вихрь в глубине закрутился быстрее.

– Никак нет, дяденька. Очень мне нужно в столицу. Дядя Иона у меня там, – с честным видом наврала я. – Он меня куда-нибудь на работу пристроит. А много у вас воинов?

– Скоро сам узнаешь. Как будем на месте.

И до меня дошло, что мы снова у ворот. Я отвернулась к конской морде, чтобы меня не заметили. Предположение, что всё внимание привлечет к себе маг, оказалось верным. Он еще и поскандалил на выходе. Теперь про меня точно никто не вспомнит.

Только один вопрос мне не давал покоя:

– Дяденька, а вы что, не в столицу собираетесь?

– С чего ты вдруг взял?

– Потому что ворота, от которых начинает Столичный тракт, находятся с противоположной стороны.