– Похоронили уже. Порвало всех в фарш. Эх, Бочарников, что же ты в Казани не остался?
Генерал со всей дури хлопнул ладонью по столу. Вбежал секретарь, покрутил головой, вышел. Сталин, опустив голову:
– Старший лейтенант поможете администратору команды.(Тот встал-сел). Ты, Саша, (Виноградову) теперь капитаном команды будешь. Бобров – играющим тренером. Шувалов с ним в нападении, а Лайзанса – в ворота бы поставить как поправиться, но…
Пауза. Долгая пауза.
Генерал продолжил, бросив на стол сломанную вытащенную папиросу:
– У его (кивает на меня) разбившегося товарища Роберта Шульманиса в тумбочке обнаружили подписанные фотографии. Там, он и ты, Харий, вместе с будущими эсэсовцами… На Шульманиса из Риги недавно пришло письмо, что он – "друг эсэсовцев"… Да, Харий, многие из твоих одноклубников и соперников в чемпионате рейхскоммисариата "Остланд" затем вступили в ваффен-СС.
Пауза. Виноградов, открыв рот, роняет кепку на пол.
– Хорошо, что старлей, – Сталин кивнул на подпрыгнувшего офицера, – не растерялся и забрал фотографии у участкового. А то сидел бы ты друг на нарах…(мне) Помнишь, каких трудов стоило договориться о вашем переходе? И всё коту под хвост. Что мне с тобой делать?
Я пытался хоть что-то сказать, но как рыба только открывал рот, потрясённый зигзагом судьбы.
Тут кашлянул Виноградов. Сталин, закурив "Герцеговину Флор", посмотрел на него, кивнул. Тот прокашлявшись:
– Я вот слышал как Бобёр…, то есть Бобров рассказывал, как тренер московского Динамо Качалин взял в зарубежное турне травмированного игрока. В команде потом разговоры пошли. Наш-то тренер своих не бросает. Да мы с ним в огонь и в воду…
Генерал нервно затушил папиросу:
– В огонь говоришь? А ты, что молчишь?
– Вратаря хорошего подготовлю, Николая Пучкова.
– Да он же на жопе сидит весь матч. – кривя лицо машет на меня рукой.
– Слово даю, в сборной играть будет. – вскакиваю я со стула.
– ???? В какой сборной? – удивляется наш "главноначальник".