— Они хотели выпить наше вино, — немного смущенно пожал плечами Васко, а Ганс засунул за пояс свой страшный цеп.
— Обстоятельства оказались выше нас, — извинился Максим.
— Вы же понимаете, что это еще не конец? — подняла вверх тонкую бровь хозяйка борделя. — Как только он придет в себя, то будет взбешен. Хуже того — оскорблен! Вас арестуют, всех троих! Алькальд и начальник гарнизона сделают все, что прикажет дон Эстебан. Я бы посоветовала вам немедленно покинуть Портобело, иначе я не дам за ваши головы даже пары пиастров.
— Благодарим за совет, милейшая сеньора, но мы никуда не побежим, — решительно ответил де Кардос. — А сейчас, если можно, покажите место, где мы сможем, наконец, отдохнуть! День выдался тяжелым. И вот что — получите авансом за наше проживание, вдруг вы окажетесь правы, и нам придется сменить ваши комнаты на тюремные казематы.
Васко быстро отсчитал нужное число монет из кошелька, притороченного к поясу, и вручил их Кармелите.
— А вы изменились за эти три года, кабальеро, — уважительно ответила она, принимая деньги. — Может, слегка поглупели, но стали настоящим мужчиной!..
Глава 6
— Вы знаете, дон Хьюго, а ведь нам, и правда, лучше всего было бы бежать из города со всех ног, — задумчиво протянул Васко, развалившись на диванчике в окружении множества подушек и лениво потягивающий вино из бокала.
— Испанец дело говорит, — проворчал Ганс по-немецки. Он сидел за крепким дубовым столом и поедал мясо, запивая его гигантскими порциями пива прямо из массивного кувшина.
Апартаменты, которые им выделили, состояли из двух смежных комнат, соединенных между собой внутренней дверью. Две остальные двери, ведущие в коридор, были снабжены, помимо обычных замков, крепкими засовами, которые Ганс сразу же задвинул. Окна выходили в небольшой внутренний дворик, окруженный высокой стеной. Обстановка комнат выглядела достаточно лаконично: в каждой комнате по просторной кровати, плюс один дополнительный диван, несколько стульев, широкий стол, вещевые сундуки в углах, множество растений в горшках по разным углам для красоты, да несколько пейзажей на стенах. И не скажешь, что тут гнездо разврата. Обычная жилая комната в трактире, мало чем отличавшаяся от тех, в которых Максим ночевал миллион раз в туристических поездках. Разве что электричества нет, и холодильник с мини-баром отсутствует, а в большой кадке посреди комнаты растет пальма, на которой сидит попугай и время от времени недовольно каркает, словно ворона, во все стороны одновременно.
— Хочу вас предупредить, чтобы не случилось недоразумения — я слегка владею германским наречием, — предупредил де Кардос. — Поэтому если вы когда-то пожелаете сказать нечто, не предназначенное для моих ушей, лучше говорите на французском. Терпеть не могу этот язык! Как, впрочем, и народец.
— Правильно, — охотно поддержал разговор Вебер, — то ли дело прекрасный германский! Послушайте только, насколько величественно звучит: "Айн шённер шметтерлинг ист цвишен дэн цартен лилиен фершевунден!"
Голос его был низкий, хриплый и звучал невероятно внушительно.
— Клянусь, — восхитился Васко, — я не удивлюсь, если этой фразой вы вызвали дьявола и через минуту он войдет в эти комнаты! К сожалению, я не настолько хорошо владею языком, чтобы сходу перевести…
Максим улыбнулся. Он сидел за столом напротив Ганса, но не пил и не ел, не было аппетита.
— Это всего лишь означает: «Красивая бабочка исчезла между нежных цветов лилии», — пояснил он.
Ганс заржал, как лошадь.
— Я постараюсь заучить это наизусть! — пообещал Васко. — И в следующий раз произнесу, когда буду объясняться в любви очередной красавице. Успех буде мне обеспечен! Ни одна девушка не переживет подобное и просто рухнет в мои объятия, а мне останется лишь подхватить бездыханное тело.
— И использовать по назначению! Вы мастер, дон Васко, — похвалил его Ганс, откусывая огромной кусок жареной свиной ноги. — Учитесь, хозяин, как с девками обращаться надо! Поймал и имей, пока дышит! А то вы вечно тянете осла за яйца…