– Тебе виднее, – с ухмылкой ответил Губанов и передернул затвор пистолета.
Слепой вдруг вскинул руку, и Губанов с удивлением увидел в ней что-то длинное, черное, уродливое, сплошь облепленное снегом, похожее на корявый сук, и лишь за мгновение до выстрела, который погасил для него солнце, майор догадался, что видит не трухлявый обломок дерева, а армейскую снайперскую винтовку, нацеленную ему прямо в лоб.
Глава 19
Глеб колебался до тех пор, пока Малахов не протянул руку поверх его плеча и не позвонил в дверь сам. Сделав это, полковник скромно отступил в сторонку, с профессиональной ловкостью растворившись в тени возле шахты лифта.
Дверь открылась, и Глеб увидел Ирину Быстрицкую.
– Ты, – сказала она после долгой паузы.
– Я, – подтвердил Глеб. – Видишь, я вернулся.
– Вижу. Проходи, завтрак стынет. А я как раз думала, что надо самой идти выбирать елку. Знаешь, я совершенно не умею выбирать елки. Мне вечно какие-то кривобокие попадаются…
Ее голос доносился уже из кухни вместе со звоном расставляемой на столе посуды. Глеб устало прикрыл глаза и провел ладонью ото лба к подбородку. Щеки были колючими от многодневной щетины, которой оставалось всего ничего, чтобы стать настоящей бородой. “Сам как елка”, – подумал Глеб.
Позади деликатно кашлянул полковник Малахов.
– Я не один, – слегка повысив голос, сказал Глеб. Ирина снова показалась в прихожей. Она выглядела как обычно, разве что была немного бледнее, чем всегда. Или в этом было виновато освещение? Глеб потер уставшие глаза.
Бок болел, и страшно хотелось спать, но важнее всего сейчас была Ирина, и он смотрел на нее так, словно хотел насмотреться за все те дни, что они не виделись.
– Ас кем ты? – как ни в чем не бывало спросила она. – А, Алексей Данилович! Здравствуйте. Проходите, что же вы там стоите? Глеб, не стой на пороге, дай Алексею Даниловичу войти.
Слепой неловко посторонился, пропуская Малахова в прихожую. Тот снова стесненно кашлянул в кулак, зачем-то снял шапку, дернул себя за мочку уха и, глядя в угол, сказал:
– Вот, Ирина. Отыскалась наша пропажа. Возвращаю, как и обещал. Как видите, цел и невредим.., ну или почти невредим…
Он поднял глаза и увидел подозрительный блеск на щеках Ирины. Она смотрела на Глеба. Лицо ее было спокойно, но по щекам медленно текли слезы. Полковник поспешно отвернулся и принялся изучать узор обоев на стене прихожей.
– В общем, прошу любить и жаловать, – неловко закруглился он. – Я, пожалуй, пойду.
– А завтрак? – глядя на Глеба, спросила Ирина.
– Спасибо, я уже! – крикнул Малахов уже с лестничной площадки и поспешно захлопнул за собой дверь. “И чего я сюда приперся?” – подумал он, ожесточенно тыча пальцем в кнопку вызова лифта.
– Ну, проходи же, – сказала Ирина.