Стоило пройти вглубь уже начавшегося полноценного города, как я почувствовал непонятное волнение, которое с каждым шагом лишь усиливалось. И чем дальше я заходил в город, тем сложнее давался каждый следующий шаг, будто приходилось идти против течения. Ноги просто отказывались идти дальше, будто я пытался шагнуть с уступа в пропасть и срабатывал инстинкт самосохранения.

Проблема в том, что в первый раз за многие века я собирался войти в город. Войти в него без оружия и открыто. И у меня это вызывало даже не страх — панику. Сердце билось как перед важным сражением, глаза бегали по округе. Внутри меня всё визжало о том, что заходить в город без оружия вот так открыто — самоубийство.

Да, мозгом я понимаю, что это бред, но от фобий просто так не отделаться. Это как прыгнуть с сотого этажа, зная, что не разобьёшься. Ты там хоть обосрись, а хрен сделаешь шаг в пустоту.

Я не любил город, и при взгляде на него у меня возникало волнение. С ними у меня было связано много неприятных вещей.

Город — это место, где часто случается мясорубка. Легко держать оборону и сложно брать штурмом. Каждая улица, каждый дом становится кровавым замесом. И когда на протяжении долгих лет у тебя город ассоциируется лишь со смертью и проблемами, вот так просто войти в него…

— Чёрт… — я потёр виски. — Что за хрень…

Я вряд ли привыкну вот так за один раз прогуливаться по городу, не боясь словить пулю промеж глаз или меж лопаток. Но и шарахаться от него было не дело. Может я живу там? К тому же, где ещё узнать о себе? Так что же, ночевать из-за этого в лесу? А если именно там моя миссия? Тогда божество меня потом в отместку вообще запихнёт на планету в город, где постоянно война (такие места тоже бывали).

Надо успокоиться.

Я ещё раз посмотрел на улицу перед собой.

Было непривычно видеть столько народу. Взрослые, дети, старики, житейская суета, какая-то чудовищная беззаботность. Кажется, начнись здесь вторжение, и они только и будут делать, что раскрывать рот и смотреть на приближающуюся смерть, как овцы на скотобойне.

Слишком живо и беспечно…

И всё же это было странное чувство — быть в живом городе. Это как видеть… фотографию животного, а потом самому вживую посмотреть на его. Что-то странное, нетипичное, удивительное… Я видел города, да, но после артподготовки или длительной осады, когда они теряли весь свой блеск и были руинами, уже пустыми, выжженными, как скелет животного.

И мне здесь не нравится.

— Да бляха-муха… — сжал я зубы.

Но я сделал свои первые неуверенные шаги вперёд. И они давались… тяжело…

Я чувствовал, как внутри зарождается паника, готовая вырваться наружу. Глядя на эти дома, на эту беспечную толпу, которую можно срезать одной хорошей длинной очередью, меня одолевали страх и желание срочно забиться куда-нибудь в угол, где можно будет спрятаться от снайперского огня.

Какого?

Который может начаться.

Звучит абсурдно, но я подсознательно ждал, что в любую секунду раздастся выстрел, и мне прилетит пуля в грудь. А когда ты чего-то ждёшь, расслабиться точно не сможешь. Будешь бояться, как перед экзаменом, особенно когда это смертельно опасно. Да и глаз уже привычно ловил места, где может находиться вражеский снайпер и где места простреливаются на ура…

Но какой-никакой успех всё же был — я продвигался вглубь города, хотя ощущения были такие, будто тащу на себе килограмм сто пятьдесят. А ещё я не мог сосредоточиться: всё вокруг мелькало, повсюду снуют прохожие, цокают копыта по камню, грохочут колёса. После очень тихого леса это немного дезориентировало. Не давало положиться на один из важнейших органов чувств — слух.