– Да ей и не надо. Мы поможем в любом случае! Рыло или не рыло, а своё он получит! – решительно заявил Урс, которому было неловко перед маленькой и доверчивой Тенькой признаваться в том, что он понятия не имеет, что такое эта самая песация, да ещё морыльная!
Андрей Владимирович отлично провёл день. После обильного и вкуснейшего завтраки и приятнейшей беседы о себе любимом, он, в полной уверенности в успехе своей затеи, вызвал такси и отправился в новый парк Зарядье. Ему этот парк восторженно описывали коллеги-немцы, недавно побывавшие в Москве. Надо было увидеть собственными глазами, что там такое могло впечатлить коллег.
– В этой лапотной стране, ничего толкового быть не может по определению, раздумывал он, как вдруг, сфокусировавшись, обнаружил, что едет по ровной дороге, в машине бизнес класса, по весьма и весьма празднично изукрашенным улицам. В Германии такого изобилия не было! Мюнхен на Рождество прихорашивается, конечно, но только в наиболее посещаемых туристами местах. Утром-то он по сторонам не смотрел, уставившись в смартфон и отправляя инструкции секретарю. И сейчас немного опешил. Это чувство только усиливалось по мере приближения машины к центру Москвы…
– Мам, ты, может, мне всё-таки скажешь, что ты затеяла? – Павел собирался пройтись с собаками, заодно воздухом подышать после утомительного утра.
–Пока не скажу, ещё не уверена в деталях… – Матильда мрачно ухмылялась.
Лёха, тоже отправился с дядькой. Мялся, ёжился, но в конце концов, не выдержал и спросил:
– Дядь, а ты точно не уедешь? Всё-таки Германия…
– Лёх, ты чего?
– Да я… Я слышал с лоджии… Не, ты не думай, я не подслушивал. Просто он громко говорил. Ну, у него же вилла, сад, и это, заграница…
– Лёшка, ты серьезно думаешь, что это повод уезжать? Нет, бывают люди, которые не могут радоваться жизни там, где они родились. Всё им кажется, что где-то лучше, вкуснее, теплее и уютнее. Работать где-то там надо меньше, а получать можно больше. И даётся всё легче. Только, как моя мама говорит, мы на земле живём, не в Царстве Божьем. Идеальных стран не существует. Везде есть свои гнилые места, проблемы, нехорошие люди… Если тебе что-то не нравится, попробуй сделать лучше тут, а не ныть, капать ядом, и валить куда подальше. Грязно – убери хоть за собой, всё чище будет. Я вот езжу в командировки по всей России. Знаешь, Лёш, у нас страна классная! А люди так и вовсе лучшие в мире. И не собираемся мы с Алёной никуда ехать, так что не парься. А вот зачем моей матушке понадобилось отца так обихаживать, я не знаю.
– Она зачем-то Мышкины тайники распотрошила. Все игрушки кошачьи достала, – доложился Лёшка.
– Чего? – Павел аж остановился.
– Чего? – псы озадаченно переглянулись. – Может, этот тип крадёт меховых мышей? – Бэк просто уже не знал, что и думать. – И Матильда решила обезопасить Мышкины залежи?
– По-моему, дело всё-таки не в этом! – Урс как-то не представлял себе того лощеного дядьку, обыскивающего ночью полочки и всякие тайные местечки в поисках кусочков меха, наклеенных на пластиковые тушки и изображающие мышек.
– Так-так, это сделала. Но, мне кажется, что Аля всё-таки тоже не помешает! Алёчка, зайка моя, иди сюда! – Матильда Романовна нежно позвала белую Алю и кошка радостно прибежала. – Не уверена я, что ты такую атмосферу долго выдержишь… – Матильда презрительно принюхалась к аромату мужского парфюма, незримо витающего над дорогими дорожными саквояжами Андрея, – Но, кое-что мы сделать можем! Где наши щётки?
– Думаешь, этого будет достаточно? – с сомнением уточнила Марина Сергеевна.
– Нет, конечно! За такую-то подлость… Но, знаешь, я крепко верю в то, что судить его не моё дело. Он сам себе кару выбирает такой-то жизнью. Это я так… Коготки почесать. Нехорошо, наверное, но очень хочется. Как вы думаете, девочки?
Девочки в виде Марины Сергеевны и Алёны переглянулись, и с двух сторон крепко обняли Матильду.
– Вот мне и награда! Со мной рядом и Паша, и вы обе, и Лёшка, и живности полон дом, и всё такое живое, тёплое и радостное. А этот тип свалит в свою благословенную Баварию и будет там один. К этому всё идёт. Его жизнь, его выбор! Я-то дурочка, понадеялась, что он что-то хоть к старости понял, но, видать, не всем можно объяснить.