ГЛАВА 6

Рассказ Андрея

— Сразу после армии мне удалось поступить в медицинский институт. Три года учебы прошли совсем обыденно, даже нудновато. Но в конце третьего курса появились преподаватели из Академии Эссенс и предложили лучшим ученикам перейти к ним. А я всегда старался быть лучшим, ты же знаешь.

Согласился сразу. Методика, которую они показали, Стас, это… это… Это чудо какое-то, панацея! Все, чему нас учили раньше… Туфта все это, Стас. Нет, я ничего не говорю про хирургию, акушерство. И экстренную помощь не отменишь. А вот терапевты… И психиатры частично. Они ведь часто не могут вылечить. Вообще не могут, понимаешь? Не потому, что дураки или им наплевать. А потому что… Ну не так это делается!

Сущность человека — это лабиринт, ее еще называют эссенциальной паутиной. Эссенция — это и есть сущность по-латыни. Каждая нить — как штрих к портрету. Цвет волос — штрих. Черта характера — штрих. Даже манера улыбаться — тоже нить. Когда человек рождается, паутина совсем простая. Но в течение жизни нитей становится больше, они удлиняются, переплетаются, и вот тут-то начинаются проблемы. Хотя сейчас у многих проблемы с рождения. Мы занимались взрослыми, а вот неоэссенсы, которые детишек корректируют, говорят, что почти у всех новорожденных по нескольку узелков имеется. Зато им и помогать легче.

А взрослому, который пришел к тебе с кучей проблем, — ой как сложно. Сначала надо начертить паутину. А прежде чем чертить, ее надо почувствовать. Потом ищешь узелок, «аксель» называется. Это очаг поражения. Распутаешь его — устранишь проблему. Неважно какую — хоть иммунную, хоть психологическую. Можно слух восстановить, можно аритмию убрать. Не всегда, правда. Но в большинстве случаев — можно! Уметь только надо. Но чаще попадаются группы узелков — у нас их «аксельбантами» окрестили. Много узелков — много проблем. Распутывать сложнее. Нити-то одни и те же задействованы, не потянешь так просто. Вот этому нас и учили три года. И ты знаешь — научили! Всех ведь научили! Плохих эссенсов не бывает, невозможно быть плохим! Пока учишься, у тебя самого сущность меняется. Часть узлов убирается, остальное сокурсники разгладят. Правда, после академии все это нарастает снова.

Когда я пришел работать в эссенциалию — летал, как на крыльях. Молодой был, энергичный, старательный. А главное — педантичный буквоед. Это-то меня и спасло, но я тогда не понимал. Думал, за счет таланта пробился. В общем, меньше чем через два года заведующим назначили, мне двадцати девяти не было. А за то время, которое я в этом кресле просидел, кое-что изменилось. Ужесточилась система контроля.

И раньше-то было непросто вести отчетность при таком количестве людей. А тут и вовсе невозможно стало. Но корректоры приспосабливались: оно того стоило. Во-первых, зарплату прибавили здорово. А во-вторых… Понимаешь, Стас, работу сменить невозможно. Это въедается в сущность. Паутину корректора ни с какой другой не спутаешь, она совсем особенная. А пациентов-то меньше не становится, наоборот. Поэтому и стала наша работа похожа на конвейер. Где распутаешь узел, где нет. Где надолго поможешь, а где — видимость одна. Лишь бы отчитаться успеть. Лишь бы на премию заработать, она ведь от количества зависит, а не от качества. Только я всего этого не видел и не слышал, дурак восторженный, пока не появилась Ритка.