Его отец был спокойным человеком с добрыми глазами, сутулым после долгих лет работы плотником. Его мать внешне походила на мышку, у нее были темные глаза и черные волосы, завитые в локоны, как принято у южных племен. Она почти всегда улыбалась. Это воспоминание осталось с ним на всю жизнь.

Как же далеко в пространстве и времени ушел он от их хижины из соломы и прессованного ила, стоявшей на берегу реки. Он и сейчас чувствовал на руках речную воду, прохладную на ощупь, несмотря на то что она искрилась под жестким колхидским солнцем.

У него было четыре старшие сестры, такие же далекие и мертвые, как и родители. Они плакали, когда за ним пришел воин легиона, но тогда он еще не мог понять причины их горя. Он радовался тому, что святые воины выбрали именно его, и предвкушал приключения. Самая младшая, Лакиша, всего на год старше его, подарила ему ожерелье из зубов пустынной собаки, которое сделала сама. Он ощущал его на запястье, куда привязывал каждое утро после пробуждения и медитаций. Первая нить давно истлела, но раз в несколько лет он нанизывал зубы шакала на новую.

Самая старшая из сестер, Думара, каждый день твердила, что он ни на что не годен и только путается под ногами. Но в тот день он не услышал от нее недобрых слов, вместо этого она принесла ему одеяло из козьей шерсти.

— Ему это не потребуется, — заявил механическим голосом огромный серый воин.

Думара, прижав одеяло к груди, отпрянула назад. А потом подошла и поцеловала его в щеку. Она тоже плакала. Он вспомнил, как ее слезы увлажнили его лицо, как он надеялся, что воин не подумает, будто он тоже плачет. Он должен выглядеть храбрым, иначе воин может отказаться от своего выбора.

— Как зовут мальчика? — спросил воин.

Мать удивила его, ответив вопросом на вопрос:

— А как твое имя, воин?

— Эреб. Меня зовут Эреб.

— Спасибо, господин Эреб. Это мой сын, Аргел Тал.

Аргел Тал. Последний ангел. Он родился слабым маленьким существом в год засухи, и этим именем был назван последний ребенок, принесенный его матерью в этот сухой и томимый жаждой мир.

— Прости меня, — прошептал он.

Он не собирался произносить эти слова вслух, но не пожалел, что сделал это.

— Брат? — снова затрещал голос Торизиана. — Повтори, пожалуйста.

Взгляд серых глаз Аргел Тала стал твердым, как кремень.

— Всем Несущим Слово, — произнес он. — Открыть огонь.