Я уже почти у цели.

Вингс начал вновь перебирать копытами, когда раздался еще один взрыв фейерверка. Празднование продолжалось все день: началось с охоты на фазана, которая была запланирована после завтрака, кроме этого все действие сопровождалось ловлей форели, которой было заполнено озеро. Каждый элемент праздника делал его неповторимым, более запоминающимся, чем все предыдущие празднования дня рождения.

Может, тайно я и наслаждался тем, что близится срок передачи власти мне, но я ненавидел празднования своих дней рождений. Зачем радоваться тому, что прошел еще год, приближая время смерти? Я предпочел бы притворяться, что я бессмертен.

Тогда мне бы никогда не пришлось расплачиваться за мои грехи, или я бы никогда не попал в ад.

Еще один фейерверк взорвался миллионами огней над поместьем.

Вингс недовольно зафыркал, потираясь бархатным носом о мой твидовый пиджак.

— Какой ты сегодня жадный, — проговорил я, доставая полную ладонь овса и предлагая его мерину.

По прекрасной традиции, которая приходилась на конец лета, в Англии был замечательный день. Было безоблачно и безветренно. Бесконечный солнечный свет ласкал своим теплом «Хоуксбридж Холл», создавая отличные условия для Ката и его братьев из «Блэк Даймонд», чтобы охотиться, рыбачить, играть в карты и выпивать на лужайке перед домом. По этому случаю были установлены тентовые шатры, где проходил праздничный ужин, который состоял из жареного фазана, запеченной форели и тушеной оленины.

Мысленно, я вернулся к наблюдению за Нилой. Я избегал ее на протяжении двух недель.

За эти две недели мне нужно было начать мыслить в прежнем направлении и пресечь проклятые эмоции, что брали надо мной верх.

Сегодня был первый раз, когда я позволил себе посмотреть на нее, но я не подходил близко, чтобы избежать разговора.

Что вообще я мог ей сказать? Прости за то, что отхлестал тебя? Прости за то, что кончил на твою спину? Прости за мою извращенную душу, которой я могу управлять только «исправляя себя»?

Мне нечего было сказать, и я не имел желания ничего объяснять.

Я вздохнул.

Жасмин поколдовала надо мной, и я восстановился, вернувшись к прежнему состоянию. Я нашел способ скользнуть в свою ледяную раковину, которая тщательным образом оберегала меня от эмоций, и провел последнюю неделю в отстраненном, нечувствительном и уединенном состоянии.

Я снова был освобожден.

Хаос, который преобладал в жизни, больше не влиял на меня, и я доверился себе вновь — за неимением провокаций, я не выйду из-под контроля. Даже если будет присутствовать некая провокация со стороны, потребуется много сил, чтобы даже просто потревожить меня. Теперь я не был просто ледником; я был материком, на котором царила вечно снежная метель, и я был заключен в пожизненное льдистое состояние.

В тот момент, когда мои братья и отец вернулись с охоты на фазана, Нила сидела на террасе перед домом и делала наброски. Она была одета в бледно-голубую юбку, небольшой шлейф которой струился по черным плиткам патио, а сверху была кремовая блузка с гофрированным воротником и большими пуговицами.

Она выглядела сдержанной, сосредоточенной.

Время, которое мы провели по отдельности, даровало нам необходимое пространство, и гневные эмоции, которые она лелеяла и подпитывала в своей памяти, стали лишь отдаленным воспоминанием.