3 Глава

Я думала, что услышу, когда он вернется.

Но сон, одолевший меня, был настолько липкий и тяжелый, что я не смогла открыть глаз, даже когда услышала, что больше не одна в доме.

Мысли о том, что это может быть спаситель из людей, даже не было, потому что я сразу уловила запах тела монстра.

Он пах по-особенному.

Не так, как люди.

Лесом, силой, пеплом, отголосками крови.

Он не трогал меня и снова что-то делал у печи, чтобы огонь не потухал и тепло в доме сохранялось постоянно, а еще выносил ушат, не стремясь подойти ко мне и потревожить хоть и крепкий, но неспокойный сон.

Меня не интересовало, что именно он делал и для чего, теперь моя душа была спокойна тем, что прямо под ухом через подушку лежал мой маленький острый шанс на спасение! Я даже не вздрогнула, когда вдруг ощутила его ладони на своем лице и почувствовала, как он выдохнул так, словно был взволнован:

— Рада…

Хотелось поморщиться и зашипеть, что он не смеет называть мое имя вслух, ибо его дали те, кого он зверски убил, но я не смогла. Ни открыть рта, ни даже приподнять тяжелых ресниц, в эту секунду ощущая, что все тело стало словно сотканным из ваты, я не чувствовала ни рук, ни ног — даже своей кусающей боли. Я словно растворялась, не в силах пошевелиться, но при этом чувствуя, словно меня прибивает к полу всей тяжестью мира.

— У тебя жар!

Странно было слышать волнение в этом хриплом низком голосе и ощущать, что его руки обычно такие обжигающе-горячие и тяжелые, сейчас казались прохладными, когда он коснулся моего лица, убирая все еще мокрые пряди волос и поглаживая по полыхающим щекам.

Но мне уже было все равно.

Все что я хотела — это спать. Бесконечно долго. Чтобы позабыть все ужасы этого длинного тяжелого дня, а проснувшись понять, что монстр и его сила были всего лишь страшным сном в полнолуние!

Я проваливалась в бред, словно летела в черной дыре, у которой не было конца и начала.

Иногда было тяжело дышать, и голова кружилась, даже если меня окружала беспросветная темнота, в которой я слышала чьи-то голоса, иногда пытаясь на них ответить.

Я слышала шелест воды, ощущала ее свежесть и мягкое прикосновению ко всему телу, смеясь оттого, что видела маму над собой, даже если ее красивое одухотворенное лицо выглядело таким печальным, когда она пыталась улыбаться мне, протягивая руки, но обращаясь к кому-то за своей спиной:

— Благодарю тебя от всей души, что не отказал и пришел! Я не могу ни спать, ни есть с того дня, как моя Отрада нашла эту проклятую змеюку и чуть не умерла от яда!

— Не плачь, княжна, — ответил маме мужской голос такой теплый и приятный, словно в нем пряталось само солнце.