Томи только головой покачал.
— Война с царством Кон-ог была. Главы Домов свое войско отдельно от всех поставили. На нас ночью напали. Властитель на выручку поздно пришел. Да нас виноватыми и выставил. Вот и подписали новые списки, чтобы большой войны в царстве не было. Отбиваться то уже нечем было.
— А война чем кончилась?
— Ничем. Каждый при своем остался.
— Если бы тогда мы к власти пришли…
— Остынь. Чего уж теперь. Давай лучше твоего умника дальше учить.
И стали меня учить. Я их только в математике потряс. Всё-таки физико-математическую школу закончил. Физику и тогда не знал, а математика ничего так шла. В остальном учил и зубрил, сколько сил было. Цена ошибки слишком велика. Хуже всего с торжественной речью дело шло. Её, оказывается, выпевать надо. А я думал, они при первой встрече придуривались. Даже письменность их не так плохо на мозг ложилась. И все десять дней без продыху. А на одиннадцатый за нами какая-то лохань увязалась. С двумя парусами. Немного нашей поболе, но не так чтоб очень. А на парусе глаз нарисован. Ну, хоть не череп. Аки-ра и Томи-ра подошли к капитану и стали переговариваться. Я, кстати, тоже «ра» — Рапи-ра (ра — это знак принадлежности к Дому летучей рыбы). Ударение на второй слог. Мне понравилось. Но тут матросы оружие из трюма потащили, и как то мне всё нравиться перестало. Томи повернулся ко мне и проникновенно так сказал;
— Рапи, — без «ра» ко мне без разрешения только верховный жрец и первый советник могут обращаться, — всё очень серьёзно. Это вольный торговец. Но явно за нами.
Аки продолжил:
— Переговоры с ними бесполезны. Придётся сражаться.
— Меня на острове учили.
— Да помню я. Иди в каюту, там под циновками ящик. Бери, что хочешь и возвращайся.
Вернулся я в нагруднике, шлеме, поножиях ну и при щите и мече. На правой руке кожаный наручень. И вдруг, я словно очнулся. Если до этого момента мне все казалось сном, то теперь я ожил. Звуки, цвета, запахи. Синева океана, плеск волн, запах нагретого дерева палубы. Тут рядом встал один из моряков, и я понял, что на счет запахов можно было и не так резко приводить меня в чувство. Он что, не нашей религии? Корабль пиратов, красиво накренившись, пересекал наш курс. И глаз на его парусе пялился в мою сторону как то уж очень вызывающе. Мне бы бояться, а я смотрел на всё это и улыбался. А в голове четко пронеслась мысль, ну вот ты и стал частью этого мира. И за то, что это была моя мысль, я не поручусь.
И тут корабли резко сошлись бортами. Но удара не было. Они как бы скользнули друг к другу. A я стал видеть только ближайших противников. Первый, здоровый детина, вскочил на наш бортик и замахнулся на меня ярко блеснувшим на солнце топором. Я резко присел, и высоко поднятый щит своим острым краем попал точно по его ступне. Скорее даже по пальцам, отрубив сразу несколько. Детина взвыл и упал на спину, завалившись на палубу своего корабля. Я ещё сидел, накрывшись щитом и ошалело смотрел на отрубленные пальцы, когда второй перепрыгнул через меня и схватился с одним из наших. В эту спину трудно промахнуться, глупо подумал я и снизу вверх ткнул своим мечом.
Попал я не в спину, но этого тоже хватило. Провернул я меч чисто автоматически, как учили. Добил второго мой неожиданный напарник. И тут же перемахнул через меня и бортики на вражескую палубу. А я за ним. Затем мы бились спина к спине. Я все отклонял щитом копье, а мой напарник орудовал сразу двумя мечами. Я отступал, оскальзываясь на пролитой им крови, а он, ногой откинув очередной труп, все пытался куда-то прорваться. И тут все кончилось. Противники опустили оружие и встали на колени. Боясь оглянуться, я продолжал удерживать щит и меч, все резче ощущая боль от ушибов и порезов. Да и шлем на мне сидел как-то косо.
— Все, закончилось, Глава Дома!
О, Аки с Томи перелезли через бортики. Я вздохнул и присел на первое, что подвернулось. Таким меня и увидела наша команда. Сидящим на трупе вражеского капитана на залитой кровью вражеской палубе. А за моим плечом скромно стоял напарник, всем своим видом показывающий, что он так, на подхвате был. Меня не тошнило. Полтора года армии после университета без офицерской кафедры. В не самом спокойном месте. Вот там — да, всё было. Нормальный человек на такое первый раз спокойно смотреть не может. А я и во второй не смог. Часа два ушло на перевязки и похороны. Из сорока восьми человек нашей команды, погибло трое, ранено одиннадцать. Ими Томи занимается. Из пятидесяти шести противников убито восемь, ранено семь. Этими ранеными Аки занялся. Шесть из восьми убитых это наша, с моим новым оруженосцем, заслуга. Он и того, беспалого, успел добить. Причем, этот прохиндей, преданно глядя на меня и размахивая руками, уверяет всех, что он лишь спину мне защищал и двоих ранил. А остальное я сделал лично. И врет так уверенно, что если бы не смеющиеся глаза Аки, я и сам бы поверил.
Под эти разговоры, Аки построил бывших противников, толкнул речь, и на правах первого советника победителя капитана, объявил корабль с глазом на парусе моей собственностью. И всё на основе каких-то традиций, о которых я лично первый раз услышал. По тем же традициям сорок пять (троих раненых признали безнадёжными) моряков тут же принесли мне присягу, причём все нагло уверяли, что всегда хотели входить в Дом Летучей Рыбы.
Отдельную присягу принёс Бак-О, ставший Бак-Ра. Тот, самый воин, который и выиграл эту битву. Встал на одно колено, протянул мне свои клинки. Я их взял, сказал пару слов о верности и вернул обратно, объявив его своим оруженосцем. Недовольный Аки пробурчал, что лучше бы телохранителем, но я от слова своего не отказался. И решил при первом же удобном случае подробно с этим мастером двух клинков поговорить. Что-то здесь не так. Не простой это матрос. А у меня своих проблем предостаточно. Ещё одна тайна станет лишней. Кстати, окончание «О» означает свободный.
Потом были похороны. Своих, под полагавшиеся песнопения, мы аккуратно опустили в воду с правой стороны корабля, а побеждённых врагов сбросили слева. Это важно. Ну, по крайней мере, так Томи сказал. Похоронили и как то все напряглись. Но я встал на ближайшую корзину и произнес речь.