— У нас — да.

— А что плохое произошло не у нас?

— Лили. Твоя мать…погибла.

Лили тяжко вздохнула.

— Я уже почти перестала её вспоминать. Она не любила меня. Говорила, что я недостаточно красива, что бы стать наложницей Властителя.

— Но достаточно красива, чтобы стать его женой.

— Как и Стани? Шучу, шучу! Не говори ничего. Я знаю, что надо сделать. У нас в семье был обычай. Собирались все, кто помнил ушедшего и говорили о нём за едой, провожая его за Океан.

— Я взял с собой Бака. И немного розового вина.

— Хорошо. Мне больше не надо молиться, я это чувствую. Пусть Бак придёт к нам на утреннюю трапезу. Сядем на улице и поговорим о… ней. А слуги пока всё соберут. Поедим и поедем. Как она умерла, Рапи?

— Властитель жесток. Её взял Океан.

— Позови Бака.

И я вышел, оставляя Лили одну.

Сидели мы не долго. Бак и Лили говорили, я молчал. Лили всё это время словно прислушивалась к себе. И время от времени наклоняла голову так, что её лица не было видно. Уже в самом конце, она вдруг резко выдохнула, как будто освобождаясь от тяжкого груза и спросила меня:

— Рапи, если родится дочь, ты позволишь назвать её Нати, как называли всех первых девочек в нашем роду? Как назвали меня и…её?

— Конечно. Я буду рад маленькой Нати.

— Благодарю тебя.

И мы вернулись в Руту. Причём как раз к премьере того самого стихотворного хулиганства, которое я одобрил. По ходу пьесы, четыре мужчины добиваются благосклонности одной одинокой девушки, которая притворяется, что не понимает, чего от неё хотят. А поскольку она сразу предупредила, что не потерпит грубости, то мужчины пытаются иносказательно донести до неё свои желания. А под окном сидит грубоватая продавщица овощей, которая вгоняет всех в ступор своими замечаниями.

(Моряк):

(Девица).

(В сторону):