– Это был он, – настаивала она.
Они крутили со всех сторон этот неразрешимый вопрос до тех пор, пока Маркус наконец не согласился, что Дорси, возможно, действительно жив, но не без существенной помощи сил, достаточно могущественных, чтобы полностью укрыть его. Мы все согласились, что только человек вроде Доминика Петроне обладает такой силой, однако Маркус был уверен, что Петроне не позволил бы Дорси сделать пресловутый телефонный звонок. Это был поступок человека, руководимого в высшей степени личными мотивами, а Петроне ничего не станет делать из личных побуждений – как говорят киллеры, ничего личного, это просто бизнес.
Позвонила судебный пристав, чтобы сообщить, что Топор просмотрел досье Дорси и назначил встречу завтра утром в его кабинете, дабы обсудить наши намерения по использованию этой информации в суде. Топор любил утрясать такие моменты без официальных слушаний, и я был всецело за. Хорошо, что он не назначил встречу на сегодняшнее утро, потому что у меня уже была назначена договоренность встретиться с Уилли Миллером и адвокатом противоположной стороны, на чье имущество мы претендовали.
Уилли невольно продемонстрировал, как он относится к своему грядущему богатству, – он попросил меня заехать за ним в местное представительство фирмы «Мерседес». Когда я прибыл, он стоял возле дверей офиса.
– Что ж ты не зашел внутрь? Я думал, ты присматриваешься к машинам, пинаешь резину… – сказал я, когда он сел в машину.
– Они решили, что я фигней страдаю, – отмахнулся Уилли. – Думают, что я не могу позволить себе купить одну из этих развалюх. Корчат из себя хрен знает что.
– А сколько денег у тебя на счету? – спросил я.
– Да нет у меня ни хрена, никакого счета, – сказал он, а затем широко улыбнулся, – но скоро будет.
Остаток пути до офиса адвоката нашего оппонента мы говорили о Лори. Как всякий, кто знал Лори, Уилли беспокоился о ней, а уж кто, как не он, знал, сколь несправедливой может быть система правосудия.
Юридическая контора «Бертрам, Смит и Кейтс» – уважаемая фирма, занимающаяся гражданскими делами, – располагалась в Тинеке.[5] Пару раз мне случалось говорить со Стивеном Кейтсом, адвокатом, представляющим ответчиков по иску Уилли, и он, по сути, все еще не мог определиться со своей позицией, по крайней мере, до сегодняшней встречи.
Кейтс сердечно приветствовал нас, усадил за стол в конференц-зале, на котором красовалось огромное блюдо с фруктами, предложил чего-нибудь выпить, а затем перешел прямо к делу.
– Я знаю, вы находились в близких отношениях с дочерью одного из моих клиентов, – сказал он, имея в виду Николь.
– Находился, – кивнул я.
– Мне очень жаль, что вы оказались в такой неоднозначной ситуации. Разумеется, я не знал об этом до сих пор.
– Ничего страшного, – сказал я.
Затем он ударился в многословный рассказ о положении своих клиентов и о том, что они хотят как можно скорее разрешить этот злосчастный конфликт или, по крайней мере, данную его часть. Они осознают то негативное влияние, которое оказали их действия на жизнь Уилли, и они выработали формулу, по которой, как они надеются, будет определено финансовое выражение компенсации. Он был так занят объяснением сути этой формулы, что забыл назвать сумму.
Через двадцать минут, показавшихся нам двумя часами, Кейтс наконец закончил и спросил:
– Есть ли у вас какие-то вопросы?
Уилли, который за время объяснений сжевал три апельсина, два яблока, банан и гроздь винограда, не стал терять времени.
– Сколько? – спросил он.