Услышав это, она насупилась, затем резко поменялась в лице.

– Дети? – вскричала она. – Чтобы все повторилось?! – Затем последовали разные обвинения, многие из которых были абсолютно дикими и безосновательными.

– Просто почувствуй себя немного теплее, – громко произнес я, а затем ушел в другую комнату. Я знал, что она придет, поэтому специально сел в кресло так, чтобы она могла подойти сзади, не встречаясь со мной глазами. Для того чтобы переключить Анну, нужно было заставить ее обратиться к ощущениям. Чувства – очень важный инструмент в работе с такими больными. Через пару минут жена тихонько подошла ко мне и села рядом, сохраняя отсутствие зрительного контакта.

– Я не могу иметь детей, – сказала она. – Мне проводили гисторектомию из-за сильного кровотечения: матку вырезали, поскольку был большой риск. Прости, Саш, я ужасна, я не должна была выходить за тебя замуж, но я боялась тебе раньше сказать, – настроение у нее опять сменилось, и для нее стало все плохо: жизнь стала бессмысленной, и любые разговоры жена не воспринимала и не слушала.

Я остался один в комнате и задумался, как быть. Забеременеть она уже не смогла бы при всем желании, а другой женщины мне не нужно было. Вопрос о детях повис в воздухе. Было больно признавать тот факт, что общих биологических детей у меня с ней не будет. Это наводило на разные мысли: уговорить забеременеть Ольгу, они ведь двойняшки и дети были бы очень похожи; найти суррогатную мать, чтобы сохранилась моя биологическая причастность; взять ребенка из приюта; не иметь детей вообще; уйти к Ольге; уйти к другой женщине. Вариантов было множество, но одному с такой проблемой сложно справиться, поэтому вечером я встретился с друзьями.

– А ты сам-то действительно хочешь детей или это у тебя временное желание? – спросил Вася.

– Действительно хочу, – ответил я.

– Что для тебя важнее: Аня или дети? – спросил Слава.

– Ты сейчас задал такой вопрос, где невозможно выбрать, – сказал я. – Вот какая тебя нога больше нужна? Или почка? Это ситуация, когда и без Ани никак, но и с ней неполноценно.

– Да уж, ситуация! – проронил Вася.

– Если ты так хочешь быть с ней, то найди более приемлемый для тебя выход. Пусть ребенок будет неродным ей, но ты можешь поискать суррогатную мать. Разве нет? – спросил Слава.

– Так у нее же пограничное расстройство личности. Она воспримет это как собственную ненужность. Еще сделает что-нибудь с собой...

Сказав это, я вспомнил, в каком состоянии Анна осталась одна. Вскочив с места, я помчался домой, пытаясь до нее дозвониться. Телефон молчал. В голове промелькнуло самое худшее. Мне казалось, что она обязательно что-то с собой сделала. Например, выбросилась в окно со второго этажа, при падении сломала себе ноги и лежит на земле, истекая кровью, или наелась таблеток, и прочие вещи, которые могли бы нанести ей вред.

Пять раз нарушив ПДД, я примчался домой. К моему удивлению, Аня сидела на полу, опершись спиной о шкаф, и с улыбкой листала альбом с фотографиями покойного сына. Увидев меня, она сказала:

– А это мы на качелях, – и повернула ко мне альбом с фотографиями. – Он любит, когда все кругом кружится. Его это забавляет.

Услышав, что она говорит о сыне в настоящем времени, я понял, что в скором времени случится эмоциональный всплеск. Так и произошло. Когда я сел рядом с ней, взял ее руку в свою и поцеловал ее, она взбесилась. Начала кричать и обвинять меня в смерти ее ребенка, что я подстроил его смерть, что ненавижу ее, и как она одинока. Слушать было неприятно, и я вышел, чтобы налить воды в кувшин и окатить ее водой. Когда я зашел обратно в комнату, она пыталась порезать себе ноги сломанной ручкой. Когда я выхватил ручку и отбросил ее в сторону, Аня снова переменилась и начала просить меня не бросать ее, говорила, что она изменится и что все будет нормально. Затем начала благодарить и говорить, какой я чудесный и заботливый. Это все продолжалось до тех пор, пока я не дал ей успокоительное. Я уложил ее спать и сидел рядом, пока она не заснула, чтобы убедиться, что она не выкинет очередной номер. Анна спала, а я смотрел на нее спящую и думал: брось я ее – и ее не станет, останься я с ней – и не будет детей. Выбор был сложный, но его нужно было сделать. Просидев на кухне с бутылкой виски, я решил обсудить с Анной вариант суррогатной матери.

Утром мне совсем не хотелось затрагивать тему детей, и я уехал на работу. На работе ко мне пришла женщина с жалобами на противоположный пол: у нее не клеились отношения, и она искренне не понимала, почему. В процессе беседы возник перенос и контрперенос: слово за слово – и словно дьявол завладел нашими телами. Мы начали заниматься сексом, даже не закрыв дверь. Волею судеб или по закону подлости, Анну угораздило прийти ко мне на работу. К счастью для ее нервной системы, женщина успела уйти, а я сидел в расстегнутой рубашке. Мне было лень ее застегивать, я просто сидел и пил коньяк, принесенный одним из моих клиентов.

– Ты чего это? – возмутилась жена, закрывая дверь на ключ. – Оденься! Ты что, пьешь на работе? Хочешь, чтобы тебя уволили?!

– Знаешь, – задумчиво произнес я, – какого черта мы делаем тут? Давай прогуляемся.

– А работа? – удивилась она.