При желании Ильза могла исчезнуть, но не бесследно испариться в воздухе. Она также не могла заставить исчезнуть колоду карт. Возможно, мальчик не знал, кто такая Ильза и на что способна, но девушке хотелось знать наверняка. Семнадцать лет – слишком долгий срок без ответов.

Девушка поспешила в импровизированную гримерную в надежде поделиться новостями о неожиданной встрече с мистером Блюмом. Блюм, также известный в профессиональных кругах как Великий Бальтазар, был единственным человеком в мире, знающим секрет Ильзы. За пять лет их совместной работы он ни разу не относился к девушке как к чудовищу. Ильза вспомнила надзирательницу приюта, которая, до крови впиваясь ногтями в руку девушки, тащила ее для наказания, и почувствовала прилив теплых чувств к некогда великому фокуснику.

Когда Ильза вошла в гримерную, Блюм пытался расправить свой шейный платок, но тем самым делал только хуже. Полупустая бутылка виски на туалетном столике все объясняла. Ильза вздохнула.

– Сэр, позвольте мне. – Девушка поставила перед Блюмом табуретку и начала приводить в порядок его шейный платок, жилетку, волосы. Благодаря постоянной практике Блюм знал меру в употреблении алкоголя. Он никогда не спотыкался и не покачивался, и если Ильзе удавалось придать фокуснику подобающий вид, то лишь смазанность его речи могла выдать тот факт, что он выпил.

– Сегодня я видела, как мальчик растворился в воздухе, – сказала девушка, разглаживая воротник. Бледно-голубые глаза мужчины прищурились.

– Фокус?

– Это не было похоже ни на один известный мне фокус, – ответила Ильза и поведала Блюму о невероятном трюке с заменой карты, о том, как потребовала у мальчика ответы и как он исчез. – Я держала его за плечи, а потом оказалось, что держу в руках воздух. И все.

Актеры варьете, с которыми Ильза и Блюм делили выручку, закончили представление. Ильза умолкла, дожидаясь, пока мимо них пройдет спустившийся со сцены комедийный дуэт.

– Вы когда-нибудь видели что-то подобное?

Блюм наверняка заметил надежду в глазах девушки, и Ильза прочитала ответ на его лице. Он верил в существование настоящей магии, поскольку многое в жизни повидал, но в этот раз Блюм покачал головой.

Расстроенная, Ильза нырнула за ширму и переоделась в свой сценический костюм. Когда ей было двенадцать, она носила брюки, красный фрак и цилиндр, подобно миниатюрному шпрехшталмейстеру[3] в цирке. Однако когда из ребенка Ильза превратилась в девушку, мистер Джонстон настоял на более облегающем, коротком и соблазнительном одеянии. Теперь сценический костюм Ильзы состоял из атласного лифа, юбки из бисера, едва доходящей до бедер, и веера красных перьев, который прикрывал ягодицы. Такой наряд считался абсолютно неприличным, но Ильзу это радовало. Все средства были хороши для того, чтобы отвлечь внимание от того, что она на самом деле делала на сцене.

Ильза размышляла вслух об исчезнувшем мальчике, пока затягивала подвязки и наливала себе немного виски Блюма.

– Такой юный, – сказал фокусник. – Думаешь, он, как и ты, уже родился с талантами?

– Да. Иначе и быть не может.

У Ильзы было больше вопросов, нежели ответов, но одно девушка знала точно: она не выбирала, рождаться ей одаренной или нет. Да, она упражнялась, чтобы усовершенствовать свои способности, но если бы могла выбирать, в ее детстве не было бы так много страданий.

– В любом случае, он наверняка тренировался, – тихо заметил Блюм.

Пространство за сценой начало наполняться другими артистами. Все они были поглощены разговорами о выступлениях и реквизите, но Блюм все равно понизил голос и наклонился к Ильзе настолько близко, что она отчетливо различала запах виски в его дыхании.

– Возможно, у него даже был учитель. Тот карточный фокус, о котором ты мне рассказала… Надеюсь, ты не обидишься, Ильза, дорогая, если я скажу, что в его возрасте ты не владела подобной техникой.

Ильза не обиделась. На самом деле девушка и сама так думала. Когда Блюм нашел ее, она показывала «трюки» на улицах, но далеко не так искусно, как это проделывал юный фокусник. Если мальчика кто-то обучил, то не только он обладал особым талантом. От этой мысли сердце Ильзы забилось чаще.

– После представления я найду его. Я должна.