— Они не брат и сестра, Яр, — я поднялась с кровати и медленно стала приближаться к мужу. — Они никто друг другу, Яр.

— Они росли рядом, — Яромар стукнул кулаком по раме. — Они не могут любить друг друга.

— Яр! — я попыталась подойти к нему, но мужчина попятился.

— Прости, Воробушек, — потерянно прошептал он, — мне нужно подумать. 

— Хорошо. Поговорим вечером.

Я стояла у окна и смотрела на то, как дракон стрелой взмывает в небо, размахивая сильными крыльями.

— Такой у нас с тобой папочка, — прошептала я, накрывая рукой живот.

Яромар души не чаял в Эле. Эта малышка, чья мать погибла при родах, а бабушка отказалась от неё, покорила моё сердце с первого взгляда. Я смотрела на неё и понимала, что эта девочка наша. Пусть не я ей подарила жизнь, но мы с Яром воспитали её. Подарили ей заботу и любовь. 

Но особая связь у Элечки всегда была с Мариком. С первого дня её появления в нашем доме. Когда у Эли резались зубки, только Рик мог её успокоить. Просто взяв её на руки. Всё детство Эля хвостиком бегала за Риком, а он никогда не прогонял её, как это делают старшие братья. 

Первые подозрения ко мне в голову закрались тогда, когда я заметила взгляд Рика на Элечку во время завтрака. Марик смотрел ласково, жадно и тоскливо. Такую тоску в глазах я видела в отражении больше двадцати лет назад, когда думала о Яре. Рик ловил каждое её движение. Впитывал. Запоминал. 

Его поездки становились более длительными. Рик боролся с собой. Боролся со своими чувствами. 

А потом увидела такой же взгляд Эли, направленный на Рика. Страстный. Влюблённый.

Я смотрела на своих детей и понимала, что они выросли. Понимала, что Рик больше не тот маленький мальчик, который жмëтся ко мне и засыпает под звуки моего голоса. Что Эля, больше не та девочка с двумя хвостиками, которая говорила, что её зовут Елечка. С тех самых пор мы стали её называть "Ëлочкой". 

Прошла неделя с того дня, как я поняла, что у обоих сорвало тормоза. Их нелепое желание вызвать друг у друга ревность рассмешили меня. Вечером я поднялась в комнату Элечки, желая узнать, помирились ли они с Риком. Я хотела постучать в дверь, но услышала стоны, полные страсти. Я прижала ладошки к пылающим щекам и поспешила прочь. 

— Ленсаноэль, там… там… — в комнату ворвалась наша кухарка.

— Что случилось? — дурное предчувствие холодком разлилось по телу. 

— Рик… Он… бедный мальчик, — ноги подкосились, и я еле успела ухватиться за угол стола.

Мысли о том, что во мне развивается малыш, не давала лешиться чувств.

— Что случилось? — с огромным трудом спросила я. — Говори чётко! 

— На раскопках обвалился потолок храма, — кухарка зарыдала.