– Иди ты сам знаешь куда! – невнятно отозвался Степан. – Ты что, не слышал? Это не я её любить должен, а она меня, чтобы сработало! Это бы с Волком точно сработало бы, но Волк не человек!

– Погоди-погоди! Кир! А ты умница! – Жаруся внимательно глянула на Кира. – Если с Волком это невозможно, потому что он не человек, то со Степаном может и сработать!

– Вы издеваетесь? – Cтепан поднял глаза и стало понятно, что его уже трясёт от ярости. – Она меня не любит!

– Дурень! Любит как раз. Может, и не как своего парня, но как друга, да! Ты вспомни, когда тебя русалки топили, что она тебе говорила?! – Баюн вдруг воспрял. – Волка-то она любит как брата! А гад этот ледовый сказал, что Волк бы мог её разбудить, если бы человеком! Так ведь и Кир может!

– Точно! Я смогу! Если ты сам труса празднуешь! Она меня сама братом признала, когда от ягишны спасала. И что я её друг, так у меня никаких сомнений нет! – Кир сердито смотрел на побратима.

Степан вдруг сообразил, что да, это вполне возможно! Пусть он пока только друг, но сказать, что Катька к нему безразлична – это полная глупость! И да, говорила она тогда, когда его русалки чуть не сгубили, что он должен привыкать, что его любят! Ну и что, что не так, как он сам?

– Пойми, Кащей в любви не разбирается совершенно. Это то, что ему недоступно в принципе. Он не понимает, что она бывает очень разная. Его это очень интересует, он как учёный у вас в мире… Анализирует. Препарирует, разбирает слова, поступки, но понять всё равно не в состоянии! – тихо сказал Баюн. – Возможно, что именно у тебя и получится. А нет… Тогда мы просто подождём год.

Степан представил год в Лукоморье и без Катерины… Нет, с ней, но со спящей, как спящая царевна! Он поднял голову и сообразил, что все смотрят на него, неловко встал, подошел к Катьке. И отступил.

– Я не могу! А вдруг… – невозможно, совершенно невозможно было даже и пытаться поцеловать Катьку на глазах всей честной компании.

– Знаешь, это необязательно делать сию секунду, – глухо сказал Волк. – Я думаю, что нам всем нужно немного успокоиться! – он тяжело встал, глянул на Катерину, и решительно вышел из комнаты. За ним обеспокоенно порхнула Жаруся, важно проплыл Баюн. Последним вышел Кир.

Степан машинально сел на подскочивший стул. – Странно, когда надо что-то делать, а это так страшно! Я тебя теперь понимаю, когда ты говорила, что это трудно. И так невозможно видеть тебя такой… Ты же или куда-то летишь, или падаешь на ровном месте, или попадаешь в какие-то совершенно невозможные ситуации, или над уроками корпишь. Или занудничаешь, а уж если ничего такого не делаешь, то просто сидишь на подоконнике как кошка и смотришь в окно. Что ты там видишь, кто знает… А тут… Нет, я всё понимаю, ты не думай. Я совсем не князь наш ненаглядный, чтоб ему! Но ты сама говорила, чтобы я привыкал к тому, что меня любят! Помнишь? Я-то помню, я тогда чуть не утонул из-за проклятых русалок! И если ты и правда можешь проснуться от поцелуя того, кого ты… любишь как друга, пожалуйста, проснись! – он уж точно не так представлял себе, как Катьку первый раз поцелует! И тут же ему пришло в голову, что наверняка у неё тоже такие мысли были, когда ей приходилось расколдовывать Бажена от драконовой личины, и пса целовать, да и потом тоже хватало всякого…

Он оглянулся на дверь, по опыту зная, насколько тут все любопытные и о такте имеющие самое отдаленное представление. Но, против ожидания дверь была плотно закрыта. Степан поднялся со стула и склонился над Катькой. Волновался так, что едва дышал! А потом взял, да и поцеловал её! Губы словно обожгло холодом. Он отпрянул, и увидел, как над Катькой возникло серебристое облачко, медленно растворившееся в воздухе. И как только оно исчезло, Катерина открыла глаза.

– Что случилось? – она с трудом поднялась на локте. – Степ? И как я в Дубе-то оказалась… Погоди… Кащей… Я что? Год проспала? – она в ужасе привстала.

– Нет! Не нервничай! Всё только сегодня случилось, – Степану уже страшно хотелось, чтобы кто-нибудь вошел. Чувствовал он себя дико неловко.

– Тогда как? Не подействовало то, что сделал Кащей? Но он правду сказал, я слышала… Не понимаю я ничего… – Катерина помотала головой для облегчения понимания, но это как-то не помогло.

– Кать, тут такое дело… Короче, мы тут подумали, подумали, и поняли, что тебя может разбудить и не только Ратко… А ещё тот, кого ты… Ну, короче, друг тоже подойдёт. Вот! – кто бы знал, как, оказывается, сложно говорить о таких вещах с девушкой, в которую сам по-настоящему влюблён! Степану не приходилось прикладывать никаких усилий, чтобы поддерживать щебет Ангелины о любви, а вот тут… Словно язык не поворачивается! – Ты же меня… Ну, как друга… – вконец смутился он.

Катерина призадумалась. А потом подняла голову, внимательно посмотрела на запнувшегося и намертво замолчавшего Степана и выпуталась из мехового плаща, которым была укрыта.

– Получается так… – вздохнула Катерина, которой пришло в голову, что ничего более сложного в её жизни ещё не было!

– А Ратко? – наконец смог выговорить Степан.

– Забудь о Ратко, – решительно ответила Катя. Она и правда сумела справиться со своей влюбленностью. Даже удивилась, когда услыхала рассуждения Кащея о князе. Степана охватило ликование: