Загорелая поворачивается к притихшей аудитории. Встряхивает кистями рук, проводит снизу-вверх по лицу, словно после умывания... Теребит конский хвост прически. Морщит лоб. Ничего так, симпатичная...

  - Кто не знает, что мы сейчас на другой планете? - вот вам с места в карьер. Не в бровь, а в глаз. Часть слушателей понимающе ухмыляется. Эскортницы дружно пучат глаза... Шнырь вместе с ними. Его тоже не поставили в известность? А с какой бы стати? Мелкий холуй... Обслуга... Блондинка отзывается первой.

  - И чо с того? - окающий говор. Лимитчица... В "модели" не выбилась, так и застряла на подтанцовке.

  - Кто не знает, что тут коммунизм? - ага, проняло даже публику "первого сорта". Слово-то звучное.

  - И чо? - та же самая. Не, все же записные пошляки правы, блондинка - это не масть, это диагноз...

  - Оказание платных услуг запрещено, вот что! - оп-па, блондинка в розовом задумалась. На секунду...

  - И чо, теперь всем даром давать надо? - первую мысль, в голову толкнувшую, прямиком и ляпнула.

Загорелая молча хватает ртом воздух. Срезали её наповал. Вопрос, конечно, интересный. Проститутка в подростковом коллективе, как писал незабвенный товарищ Макаренко, это стихийное бедствие. Реально! Как она сюда попала, вопрос десятый. Может случайно, может сама попросилась. Или подобрали. Вполне! Летели себе куда-то на бреющем по делам. Как я сам сегодня. Ну и увидели. Побитую там. Из машины на обочину выброшенную. Ножом колотую... Да мало ли? Здоровую бы не тронули, но сильно пострадавшую бросать на произвол судьбы не стали. Западло такое здесь, па-та-муч-та... Вот результат. Прижилась... И?

Хе! Публика оживилась. Краткий ликбез с девицами ведет. Слишком уж им всё необычно, а хоть чуть объяснить надо. До тонких подробностей не добираясь. Ух, как мысли-то в головах забегали, на четвертой скорости! По глазам вижу. Оценивают обстановку. Взвешивают, прикидывают. С бывшей подружки явно "снимают мерку", по-женски, от пяток до затылка. Как одета, во что, кем? На пацанов, хе-хе, уже пялятся... по-хозяйски, оценивают. Блин, кино и немцы. В смысле, бабы - везде бабы... Особенно, "лимита". Даже туристы начали ухмыляться. Настолько легко их думы читаются. Почем мокасины? Почем шелковая майка? Сколько примерно стоит камень, что у загорелой на коммуникаторе сверкает? Радуга лучей, семицветная, от него искрится. Не удивлюсь, если бриллиант... А пистолеты... Что пистолеты? Если хоть раз "братков" обслуживали, не в диковинку. Блондинка очухалась. Как кошка, шмякнутая о стенку. Нехорошим, липким взглядом пробежалась по посуровевшим лицам мальчишек... Что-то для себя решила. И выдала:

  - Никак ты тут снова целкой прикинулась? - загорелую передернуло. - Прикрывай пасть, песок видно!

  - Что ты, шлюха, понимаешь?! - елки, сейчас снова ругань начнется. Заклятые подружки, вижу... Но блондинка не сводит завидущих глаз с камушка на коммуникаторе у загорелой... и заводится с пол-оборота. Да, жадность и зависть ей явно мозги отшибли. В натуре про всё забыла. Или спешит свести давние счеты.

  - Прынца какого охмурила? Брюликами разжилась? С ширевом-то у тебя здесь как? Никак? А хочешь колесо? Даром? Угощаю! - оп-паньки... Теперь ясно. Видать, из местной тусовки-подпевки загорелая через наркоту вылетела. Легко... Раз таблетка, два таблетка. Была центровая - стала плечевая. И привет! М-м-дя... Обычное, по нынешним временам, дело. Горят в Москве провинциалки, как ночные бабочки на огне свечи.

Наплыв кадра... Лицо. Видны совершенно пустые глаза блондинки с расширенными во всю радужку зрачками. Эге! Да похоже, ты сама с перепугу колесико-другое перехватила. Вот и несешь околесицу. Ну, остановись же! Поздно. На протянутой к загорелой руке розовеет пилюля. Откуда достала? Шортики-то без карманов... Неважно. Загорелая бледнеет, почти зеленеет... Полшага вперед, полшага назад, полшага туда и обратно. Трясется... Полшага вперед, полшага назад. Тьфу! Не бывает завязавших "чебуреков". Только в ремиссии. И эта... Лечили её, наверное, как тут умеют. А тяга к наркоте никуда не делась. Увидела, и всё...

  - Ольга!!! - окрик бородатого пилота покрывает шум прибоя и все прочие звуки... - Очнись! - поздно.

  - Иа-а-а-а!!! Ба-бах! Ба-бах! - загорелая верещит страшным, непрерывным женским визгом. От таких звуков стынет в жилах кровь и замертво падают с деревьев (если верить американским книжкам XIX века) медведи гризли. Ба-бах! Ба-бах! Труп блондинки давно валяется на песке почти без головы, с растерзанной выстрелами грудью, но загорелая продолжает всаживать в него пулю за пулей. - Иа-а-а-а!!! Ба-бах! Ба-бах!

Щелк! Щелк! Щелк! Боек пистолета металлически сухо стучит в наступившей мертвой тишине. Щелк!

  - За употребление и распространение наркотиков - расстрел на месте! - голос бородатого хрипит как-то... черт побери... торжественно. - Молодец! Ты справилась, - и... это всё? Вот так эпитафия! Офигеть...

  - Я... Она... Сука! - загорелую трясет поздняя истерика. Разряженный пистолет ходит в руке ходуном.

  - Товарищи, - это к собранию обращение, - у кого ещё с собой наркотики? - ну ты, мужик, и спросил!

"Молчание стало ему ответом". Толпа в зловещем оцепенении переваривает увиденное. Пальмы машут над головами листьями. Мечутся длинные тени. Ветер поднимается... Море уже не шумит - ревет.