Истина, ясность, любовь… возможно, даже «реальность» в более широком, философском смысле.

Во всяком случае, этот свет, казалось, ничего от него не скрывал, особенно с точки зрения намерений или того, кем и чем они были.

По тем же причинам, когда Балидор объявил Ревика своим подопечным, Ревик не воспринял это как пустые слова. Адипан не только следовал Кодексу, они считали себя защитниками этого Кодекса, его поборниками.

Они не лгали. Даже не допускали полуправды.

Более того, они не действовали против свободной воли какого-либо существа. Это один из самых основных принципов Кодекса, который требовал абсолютной прозрачности.

Иными словами, если Балидор был тем, за кого себя выдавал, он защитит Ревика, по крайней мере, здесь.

Ревик ещё не спрашивал, вернут ли его в пещеры Памира, как только Кали перестанет нуждаться в нём, но он предполагал, что так и будет. Поэтому он воспринял обещание Балидора как означающее, что он сделает всё, что в его силах, чтобы вернуть Ревика монахам в целости и сохранности, чтобы Ревик смог выполнить условия своего покаяния.

Что также могло означать, что Ревик по большому счёту был здесь пленником.

Он, конечно, забыл обо всём этом, когда выходил из самолёта в Сан-Паулу.

Он даже забыл о Кали, о которой отчаянно пытался не думать с тех пор, как они впервые рассказали об её похищении — и об её партнёре, который уже угрожал убить Ревика, если ему удастся всё испортить — и об её нерождённом ребёнке.

Вместо этого Ревик снова обнаружил, что ему сложно просто существовать в этом мире.

Он также был вынужден признать тот факт, что на самом деле не существовал в этом мире сам по себе, на протяжении многих лет… возможно, даже десятилетий.

На самом деле он и сейчас этого не делал.

Ревик превратился из зависимого от Шулеров в зависимого от монахов.

Теперь он зависел от брата Балидора и его прославленного Адипана.