Равиля качнуло, картинка поплыла перед глазами, чтобы не выдать накатившую немочь, он позволил:

– Рассказывай, только покороче, Великий Кормчий.

Старик облизал пересохшие губы, жизненной мудрости опытного убийцы ему хватило дабы понять, что грозящий револьвером человек близок к смерти.

– Санкт-Петербург мы выбрали как крупный, близкий к европейским границам транспортный узел. Через ассимилировавшихся здесь кантонцев удалось завязать контакты с твоим врагом господином Караванцем. Понимаешь, мы руководили Триадой в Европе по тридцать лет, но сейчас не лучшее время, чтобы удаляться на покой, начался передел сфер влияния, нужно продержаться еще хотя бы лет по пять. И на месте подлатать наши тела молодыми органами было нельзя, в каждой организации подросли молодые лидеры, которым лучше не показывать слабость даже на мизинец. Поэтому якобы для развития контактов мы отправились в вашу северную страну, но, конечно, мы явились только чтобы лечь на операции. Да и недобровольных доноров безопасней было не таскать через границы. Ты хочешь получить два миллиона евро?

– Полчаса назад я бы согласился, – Баева опять качнуло, – А теперь мое решение – такое! – Из последних сил Равиль Баев, не выпуская револьвер, сгреб тщедушного старика в охапку, отволок и прижал спиной к экспонату, похожему на бронированный гроб. Ветеран Триады оказался гораздо ниже аскера и в два раза тоньше – наверное, популяция такая. Прокусив губу от сжигающей изнутри боли, Равиль откинул крышку.

– Ну что, чанкайшист, развлечемся на посошок? – предложил он.

Китаец ничего не понимал, в частности – при чем тут давно забытый диктатор Чан Кай Ши.

Выдохнув, как лыжник перед стартом, Равиль обхватил китайца обеими руками и усадил на лежанку солярия. Взяв подчиняющегося грубой силе, ставшего необычайно покорным китайца за иссохшие узенькие икры, закинул их туда же. Старик смотрел с недоумением и остерегался малейшим сопротивлением напомнить смертельно раненому батыру про сжимаемый в пятерне шестизарядный револьвер. Над китайцем глухо захлопнулась крышка солярия…

Изнутри наконец принялись молотить кулачками и что-то выкрикивать на родном отрывистом наречье, похоже, у старца прогрессировала клаустрофобия.

Баев включил жар до упора, привалился к сооружению с видом охотника, подстрелившего знатную дичь, и несколько раз надсадно вздохнул, его срок истончался:

– Лучше, пусть победят арабы, – проявил Равиль перед смертью национальную солидарность. – Попарься в микроволновке до хрустящей корочки. – Равиль истратил на эти слова последние силы и сполз на пол.

В сознание он больше не приходил…

…– Обожаю мужчин с сильными руками. А татушки у вас случайно нет? – бодрилась Танька, оказавшись сжата поперек живота винтовкой подкравшегося со спины Захара Караванца. Хозяин страховой компании, обложенный Сергеем по самым передовым охотничьим технологиям, вынуждено вернулся в «операционную» и подобрал уже не нужное снайперу оружие. Увы, без переводчика, зато саквояж не потерялся – вот он, пухлый такой, солидный, самую малость забрызганный мозгами несговорчивого толмача, на полу рядом с замурзанным марлевым тампоном.

– Случайно есть, – обозлился Караванец.

– Да? А какая? Может, такой скорпиончик на ножичке? Вам бы подошло…

– Заткнись, – попросил медленно приближающийся Пепел. Это была уже его, а не ее ситуация.

– Почему вы уверены, – заносчиво спросила непослушная Таня, – что Сергей поспешит на помощь? Тоже мне, Чип и Дэйл в одном флаконе. – после отдыха в луже чужой крови Танькиной прическе больше всего подошло бы название «Раздавленная моль».

Еще не зная, к чему она ведет, Пепел подыграл:

– Сказано – молчать. Твой трындеж меня бесит.

– Видишь, – обратилась Таня к Караванцу, походя делая Пеплу знаки из языка глухонемых свободными кистями и указывая глазами вниз.