Но всласть поиздеваться над начальником бородатыми байками подчиненному не повезло, не прошло и пятнадцати минут, как Леху вызвали на проспект Энгельса.
– Погода отвратная, вот и ДТП, – пояснял Леха, путаясь в рукавах нейлоновой куртки, и глядя на диспетчершу с выражением «Последнее прощай».
Буринин с тоской уставился на размытое отражение в стекле перегородки – ухмылка простецкая, рожа рябая, нос картошкой. Промолчал, страстно желая остаться чужим на этом празднике жизни, и налил себе чаю. Больше всего хотелось сунуть башку под горячий душ – это всегда помогало. И, конечно, он мог отвалить, сославшись на болезнь, а завтра внагляк поставить Караванца перед фактом. Однако игра начиналась такая, что устраняться – только себе дороже. Олег Буринин, хоть по болезни и туго, но соображал, что эта неделя стоит других сорока лет, нельзя снимать руку с пульса ни за какие веники.
Телефон неумолимо зазвонил в очередной раз. Буринин мысленно взмолился: только не сегодня!
– Да, это страховое общество «Взаимопомощь»… Подождите, у вас ДТП или не ДТП?.. Надо быть осторожней, сейчас такие случаи очень распространены. Но причем здесь мы?.. Да, вы – наш клиент, но вы страховались… от чего вы страховались? Вот видите, от пропажи документов вы не страховались… Ладно, не от пропажи, а от кражи, это ничего не меняет… Я вам не хамлю, я говорю с вами вежливо… А это ваше право! – Катя положила трубку и наябедничала. – Ему сказали, что он проколол заднее колесо, а пока он зевал, сперли барсетку. А теперь он претензии пытается повесить на нас!
– Бывает, – равнодушно вздохнул старшой.
И опять звонок, будто все сговорились.
– Да… ГИБДД вызвали?.. Оставайтесь на месте, не вступайте в переговоры с виноватой стороной, наш представитель прибудет на место не позднее, чем через полтора часа. – Трубка вернулась на телефонный аппарат. – Олег Георгиевич… – Торжественно начала диспетчер.
– Где? – обреченно спросил Буринин. Он смотается и вернется, и высидит всю ночь. Должен! Обязан!!!
– Большая авария, Сиверская, за километр до Асфальто-битумного завода. «Шкода-Октавиа» и «Опель-Вектра», серебристые и красивые, расквасили носы всмятку. Бампер «Шкоды» валяется на дороге, одинокий и несчастный… – с плохо скрываемой кровожадной радостью отозвалась гарна эстонска дивчина.
Не дослушивая, Буринин злобно чертыхнулся, но делать нечего, не похабить же среди подчиненных ради болячки репутацию тихого маленького начальника. В гараже он обнаружил, что лучшую для подвалившей работы тачку, не самый новый, но надежный внедорожник Chevrolet уже укатили, как сивку. «Какая сволочь это сделала? – яростно подумал Буринин, – хотя знаю. Эту сволочь зовут Леха. Мажор, грибок ему на ногти!».
Может, если бы мотать предстояло куда-нибудь в гладкий центр города, Олег Георгиевич не принял бы хамский увод служебного автомобиля так близко к сердцу. Но теперь ему выпало тащиться в Сиверскую на пижонской, дизельной BMW. Так уж сложилось, что для Буринина поездка на немецком бумере была дебютной. Он вдавил себя в водительское кресло и нервно закурил – назло самому себе, зная, что у него, гипертоника, от курева башка разболится совсем невыносимо. С первой же затяжки мозг напрягся, всосал в себя, казалось, добрую треть крови, и на том остановился, явно не собираясь отпускать.
Олег Георгиевич выехал из гаража, когда на небе собрались низкие тучи с гнойно-бурыми кучерявыми краями. От холода слегка полегчало – во всяком случае, он различал перед собой дорогу. Вскоре Буринин выкатил на шоссе, и ему пришлось включить фары. А как только оставил позади Александровскую, пошел дождь – отборные, нажористые, как брусничины, капли, со звуком придавленного таракана расплющивались об ветровое стекло. Ближе к Татьянино разразилось абсолютное стихийное бедствие. Вода уже не цедилась каплями, а обрушивалась рябой стеной. Буринин занимался самоедством, наслаждаясь злым роком – авось, повезет в заветном. Когда он подъезжал к Гатчине, на табло ко всем напастям мигнуло: мол, приустали наши кони, долгий путь – жрать давай.
– Фигу тебе, – не политкорректно послал «немца» Буринин, – до Сиверской доковыляем.
Бумер еле слышно хрюкнул в ответ и мягко остановился. Буринин качнулся вперед, голова не замедлила откликнуться; ездока сладко затошнило. Олег Георгиевич попытался завести тачку, орудуя ключом, как маньяк ножом в колотой ране. Бумер не отзывался.
– Фашист, – процедил Буринин, сознавая, что такое ругательство может быть забавным, и от идиотизма ситуации распаляясь еще больше.
Мученически закатив глаза, стараясь двигаться как можно меньше, чтобы не тревожить взбесившуюся голову, Буринин вылез под разверзшиеся небеса, тут же набрал в ботинок ледяной воды, и интуитивно прикрыл макушку ладонью. Дождь превратился в град и временно посыпался довольно безобидной мелочью. Буринин вытянул руку, и на этот приглашающий жест остановился «Камаз» с номером …665.
– Слышь, коллега, это… – от холода у Буринина стучали зубы, но бородатый, в поношенном камуфляже водила «не боящегося грязи танка» быстро сориентировался и оперативно насосал в пластиковую бутылку с этикеткой «Полюстрово» два литра солярки.
Буринин протянул спасителю моментально намокшую купюру, бородач сунул ее в карман куртки, одновременно захлопывая дверь, и скрылся с места совершения сделки. Олег Георгиевич почувствовал, как оплывает краска на новых, еще не стираных джинсах. Бутики, блин, уверяли, что настоящий «Коллинз». Бумер же остался при своем – как будто его делали партизаны. Град тем временем потерял остатки романтики, и колотил по капоту с такой силой, что не было слышно даже шума проезжавших мимо машин.
Буринин проклял все на свете, в первую очередь Баварский машиностроительный завод, а во вторую – легенду невзрачного маленького начальника, потому что человек в его состоянии тупеет от боли и посылает элементарные вещи. Может, бросить все и укатить домой на первой попутке? Не сегодня!