Но едва Лиз увлеклась пейзажем, будто раскаленный бурав вошел ей в челюсть, заставив дрожать от боли. Она сдержала крик, отшатнулась от окна и обхватила нижнюю часть лица ладонями. В эту секунду Лиз почувствовала, что словно крохотная граната взорвалась внутри рта, вонзив в язык и нёбо острые осколки. Скорчившись, она бросилась в ванную комнату, нагнулась над раковиной и выплюнула струю крови, смешанную со слюной. От боли из глаз потекли слезы, почти ослепив ее. Она нашла на ощупь полотенце. Сейчас огненная пульсация продолжалась в челюсти, словно ей вырвали зуб без заморозки. Лиз повернула кран, прополоскала рот. Осколки эмали показались на губах. Перепуганная, она осторожно засунула палец в рот, коснулась десен. Один из коренных зубов с дефектной пломбой взорвался как бомба, порезав ей язык и щеки острыми осколками костяной ткани. Присев, Лиз несколько минут старалась избавиться от них, но они не желали выходить, как неосторожно проглоченные рыбные кости. Изо рта сочилась кровь. Ее щеки, подбородок и горло стали красными, как у вурдалака из фильма ужасов.
Когда Лиз прополаскивала рот теплой водой, боль дала о себе знать в другом коренном зубе. Она сообразила, что сейчас произойдет, и инстинктивно засунула в рот туалетную перчатку, надеясь избежать распыления осколков. Зуб взорвался с сухим треском расколотого ореха. Лиз взвыла, но приглушила крик квадратиком губки. Ей было ужасно плохо, и черные лучики, мелькающие перед глазами, предвещали обморок. Она села голым задом около ванны, прямо на плитки пола. Испуг. В растерянности Лиз пыталась вспомнить, сколько у нее запломбированных зубов. Четыре? Пять? Это повергло ее в панику. Она встала на колени, пустила холодную воду и выплюнула мокрую перчатку с осколками. Оставшиеся кусочки скрипели, как стекло, на пораненном языке. Лиз снова прополоскала рот. Холодная вода утихомирила боль. Что же с ней случилось? Никогда она не слышала о таких случаях. Говорили ей о расшатанных пломбах, вылетавших, как пробки из бутылок шампанского, но ни разу никто не упомянул о случае с взрывавшимися, словно миниатюрные гранаты, зубами!
Лиз открыла туалетный ящичек, нашла тюбик болеутоляющего и проглотила четыре таблетки. Нужно ли вызвать врача? Что-то подсказывало ей, что этого делать не следует. Да и Конноли, кажется, сказал: «Тебя там здорово гиперпровентилировали». Да, это так, согласна, но чем?
Какой газ накопил свои микроскопические пузырьки в ее организме? Какой смесью дышала она в туннеле, пока Дэвид выбирался на поверхность?
Лиз вымыла туалетную перчатку, выжала ее. Взяв тюбик с болеутоляющим, прошла в спальню и повалилась на неубранную постель. Под глазами обозначились круги. Она пыталась размышлять, позабыть о бомбардировке, разворотившей ее челюсть…
Газы расширяются при нагревании, а если пососать лед, может, она избавится от этого феномена?
Лиз спустилась в кухню, открыла морозильник и поднялась обратно в спальню со стаканом ледяных кубиков. Положила один в рот. От холода онемели пораненные десны. И тут она заметила, что дрожит. Кровь высохла на груди, подбородке, превратившись в алый крахмал. Лиз глотнула воды, кашлянула. Сколько зубов ожидает такая же участь? Как узнать, сколько их выдернет дантист, пока ты сидишь с глупо открытым ртом? Один… Два? Три? Она выругалась. Ей не очень-то хотелось прожить оставшиеся дни, питаясь одним мороженым! Успокоительные таблетки начинали действовать. Голова у Лиз стала тяжелой-тяжелой. Она уже не могла размышлять.
Луч солнца скользнул в кровать. Лиз хотела отдвинуться, но даже на это не осталось сил. Она заснула.
Рано утром на пустырь въехала машина. Из нее вышел Дэвид. Минуту поколебавшись, он пошел между останками машин. Лиз спустилась в холл, открыла задвижку на двери и вышла на крыльцо. Молодой человек смущенно поздоровался с ней.
— Нат умер этой ночью, — сказал он. — Его положили в гроб на дворе станции, чтобы проститься с ним. Я приехал за тобой, потому что, кроме нас и Конноли, никого не будет. Мэр появится позже с посмертной медалью; с ним прибудут пресса и военный представитель.
— Входи, — пробормотала Лиз, — я сейчас оденусь…
Через десять минут, в униформе, со шлемом под мышкой, она вышла из дома и захлопнула дверь. Дэвид ждал ее, осматривая кучу ржавевшего металлолома.
— Тебе не к лицу униформа, — заметил он. — У тебя странно раздута челюсть.
Лиз молча пожала плечами и села в машину.
— Нат так и не пришел в сознание? — спросила она, кладя шлем на колени.
— Нет, ни на секунду.
Дэвид положил свои мощные руки на баранку, шины взвизгнули, и он быстро тронулся с места.
— Только что, — произнес он отрешенным тоном, — я ругал себя за то, что позабыл про цветы. Ругал и цветочника, потому что он не прислал венки. Ты проводишь меня к нему, о"кей? И не будешь удивляться?
— Почему бы и нет? — уклончиво ответила Лиз.
— Я должен познакомить тебя с одним человеком. Сейчас ни о чем не спрашивай. Я не имею права отвечать. Речь идет о твоей сестре. Человек, которого ты встретишь, удовлетворит твое любопытство. С ним-то ты и наговоришься.