Через два года снова у Крамских умирает ребенок. Софья Николаевна опять пишет Вере Николаевне о своих тяжелых переживаниях.

Жизнь поблизости в течение лета и частые беседы со спокойной и чуткой Верой Николаевной благотворно повлияли на больную душу Софьи Николаевны.

Надолго подружились также и девочки Третьяковы, Вера и Александра, которым было 11 и 12 лет, с Соней Крамской, их однолеткой. Один из вечеров этого лета увековечил Иван Николаевич на рисунке, названном «Вечер на даче».

Портрет Веры Николаевны писался на балконе. Она сидела в дверях, сзади нее стояли ширмы, служившие темным фоном, а также защищавшие ее от сквозняка.

Который же из портретов лучше? Похожи оба. На первом – она моложе, есть присущая ей легкая расплывчатость в чертах, неопределенная округлость носа и губ. На втором портрете, написанном более тонко, лучше всего переданы ее глаза, слегка близорукие и улыбающиеся.

При жизни Павла Михайловича было написано два его портрета, причем второй был сделан Репиным. Павел Михайлович не хотел его и не заказывал. Репин писал портрет для себя, а Павла Михайловича удалось уговорить, потому что он любил Илью Ефимовича, жену его Веру Алексеевну и с удовольствием приезжал позировать по воскресеньям. Было это в зиму 1881/82 года. На масленице, как обычно, Павел Михайлович уезжал в Петербург. 2 февраля 1882 года Вера Николаевна пишет ему, что собирается в четверг к Репину, а в четверг, описывая посещение, сообщает, что портрет похож, но «противный поворот взял». Я хорошо помню это посещение и мое впечатление от портрета, не изменившееся и в будущем, – какой-то ущемленности в позе и утомленности во всем облике.

Вскоре, 28 февраля, Репин написал Павлу Михайловичу: «Кстати я все хотел Вас попросить в воскресенье на сеанс одеть Ваш черный дымчатый сюртук, толстый, в котором Вы прежде всегда ездили, а этот и тонок, и цвет его не тот. Жду Вас в 9 часов, чтобы кончить портрет».

Окончить портрет не удалось, а возможно, Репин был им не совсем доволен. В конце августа этого года Репин переехал в Петербург и увез портрет. 31 марта 1883 года Павел Михайлович писал: «Очень извиняюсь, что не мог посидеть Вам, как должно, в следующий раз обещаю пробыть у Вас полный день…». Репин ответил 2 апреля: «С портретом Вашим в прошлые два сеанса я ничего не успел сделать, надо на него добрых два сеанса; жаль, что Вы тогда не остались до вечера, а теперь я не знаю, когда и дождусь Вас опять».

Портрет был закончен позже и весной 1884 года выставлен на Передвижной выставке. Павлу Михайловичу была, вероятно, неприятна мысль, что массы, посещающие выставки, будут знать его в лицо; он пробовал убедить Репина, что портреты Тургенева и его следовало бы убрать, так как лишние вещи только разбавляют впечатление. А на той выставке были три репинских портрета, один другого лучше. Но Репин не согласился с ним. Он ответил: «Портрет Тургенева действительно слаб, но Ваш портрет меня удовлетворяет и многие художники его хвалят». По-видимому, Павлу Михайловичу все же удалось уговорить Репина. В Москву портрет с Передвижной выставки не возвратился.

Репину хотелось написать еще раз Павла Михайловича, и в 1893 году он попытался воспользоваться случаем убедить его. Павел Михайлович просил Илью Ефимовича сделать посмертный портрет Сергея Михайловича. «Знаете, на каких условиях я соглашусь написать портрет С.М.? Если Вы дадите мне возможность написать Ваш. Тогда я сделал бы два портрета одной величины и Ваш портрет я сделал бы как вклад в Вашу галерею, безвозмездно. Для этого, если Вы разрешите, я приеду к Вам в Москву. Время Вы назначите, когда лучше. И я желал бы прежде написать Ваш, а потом С.М. – мне было бы так легче. Подумайте и не упрямьтесь. По крайней мере буду считать это одним из самых порядочных своих дел. Желал бы сделать это художественно, свободно – как выйдет – и потому-то такое любовное дело весело делать бесплатно. Я желал бы думать, что это дело решенное. Утешьте меня».

Павел Михайлович остался непреклонен.

Через год Репин снова пытался уговорить его. 29 ноября 1894 года он писал: «…жду всякий день, что Вы наконец обрадуете меня известием о возможности написать с Вас портрет…».

А жаль, при таком сильном желании написать Павла Михайловича Репин сделал бы прекрасную вещь!

Портрет Сергея Михайловича Павел Михайлович заказал Серову.

Когда после кончины Павла Михайловича многие учреждения захотели иметь его портрет, оставалось делать копии с написанного в 1882/83 году или писать новые, пользуясь старыми материалами. Так и пришлось поступить Репину.

Историю посмертной картины «П. М. Третьяков в своей галерее» мы читаем в письме Репина от 19 апреля 1899 года, адресованном в Московское общество любителей художеств:

«Милостивые государи! У гроба Павла Михайловича Третьякова я согласился уступить портрет его Вашему Обществу, минуту спустя с тем же предложением ко мне обратились от галереи Павла Михайловича и я выразил желание сделать для галереи особый портрет Павла Михайловича, разработав его, представить собирателя ближе к его последнему возрасту, с несколько расширенной рамой зрения. Почитатели и родственники выразили особенное желание иметь оригинал, писанный мною с натуры. Я обещал им дать на выбор, когда задуманный мною портрет будет мною окончен. Надеюсь окончить его к осени н. г.

Если попечители галереи останутся при своем желании иметь первый оригинал, я считаю своим долгом исполнить их желание. Обществу же любителей, если оно не пожелает второго портрета в моей обработке, я предложил бы копию с первого портрета (копию точную, мазок в мазок, работу лучшего копииста из моих учеников), которая стоила бы 5000 рублей. С совершенным почтением и готовностью услужить Обществу

И. Репин».

Хоть посмертный портрет не был написан с живого человека, но вышел лучше первого. Более свободный в позе, более созерцательный и вдумчивый по выражению, он был взят в Третьяковскую галерею. В оригинальном портрете огорчает выражение усталости в позе и лице. Репин подарил первый портрет Обществу любителей художеств, что видно из 42-го отчета комитета общества за 1902 год. По-видимому, перед передачей портрета обществу Репин переписал темный фон, заменив его стеной, завешанной картинами. На копиях, сделанных в 1899 году учениками Репина Петрусевичем и Эберлингом, одной – для Московской городской думы, другой – для Московского купеческого банка, сохранился первоначальный темный фон.