Будьте уверены, что я продам себя, а уплачу Вам долг, хоть бы для того, чтобы не испытывать неловкого и тягостного состояния в присутствии благородного человека, которого я душевно уважаю». Далее Мокрицкий просит Павла Михайловича «побывать в Риме на кладбище иноверцев Монте ди Тестачио и там поклониться праху Брюллова, Штернберга и Петровского и сорвать для меня хоть по стебельку травы и по одному цветочку с могил, покрывающих драгоценный прах моего наставника и друзей моих, обозначив их надписями; больше ничего я не желаю, хотя Рим есть для меня могила Прошедшего, где я схоронил все мое счастье и независимость от долгов в настоящем. Этой могиле посылаю я горячую слезу и благословение за радости и печали лучшего периода моей жизни.
Преданный Вам А. Мокрицкий».
«3 окт. Милостивый Государь Добрейший Павел Михайлович! Борьба кончилась, победа на Вашей стороне. Владейте же приобретением, завоеванным Вами всемогущим Орудием и слабостию сил неприятеля, который утешает себя тем, что у великодушного победителя и пленники живут без ропота и завоеванные будут счастливы.
Поразмыслив о бремени долга, я согласен на большую уступку – от 75 до 65 рублей, последняя цифра по крайнему обсуждению мне необходима в настоящее время и по возможности успокоит меня за лишение драгоценности. Если Вы согласны, то покорнейше прошу Вас поспешите уведомить меня.
С истинным почтением остаюсь душевно уважающий Вас
Аполлон Мокрицкий».
6 октября Павел Михайлович пишет ему:
«Мне право очень совестно, что я не могу исполнить по Вашему предложению; за этюд прибавочных я никак не могу предложить более 50 рублей. Коли Вам не угодно так кончить, то сделайте милость, прибавьте эти 50 рублей на сумме долга и, пожалуйста, не беспокойтесь о нем. Когда же Вам необходима сумма от 65 до 75 р., то я пришлю Вам еще 25 р., но только независимо от этюда, а до благоприятнейших Ваших обстоятельств. Простите меня в том, что я так прямо высказываю свое предложение, скажите только да или нет.
С глубочайшим почтением имею честь быть
Истинно душевно уважающий Вас П. Третьяков.
6 окт. 60 г. Прилагаю цветок, сорванный вблизи могилы Штернберга».
«Душевно благодарю Вас за великодушное, более нежели дружеское предложение, – отвечает в тот же день, вероятно, с тем же посланным Мокрицкий, – но по многим причинам, конечно, предпочитаю первую его половину, т. е., приняв посланные Вами 50 рубл., предоставить на Ваше вечное владение хранящийся у Вас этюд Штернберга, потому что нести на себе еще новое бремя долга будет мне не по силам.
Итак, позвольте мне оставить присланные Вами 50 р. и тем кончить дело, доставивши мне случай узнать благороднейшую черту Вашего сердца.
С истинным почтением остаюсь душевно уважающий Вас
Аполлон Мокрицкий.
Благодарю Вас за цветок с могилы Штернберга».
В 1860 же году Павел Михайлович познакомился в Риме с А. С. Каминским, купил у него рисунок, заказал акварель и поручил ему попробовать приобрести знаменитый портрет профессора Ланчи работы К. Брюллова у племянницы Ланчи – Виктории Франки-Ланчи. Каминский пишет Павлу Михайловичу 10 августа 1860 года:
«Почтеннейший Павел Михайлович! Получил я Ваше письмо из Неаполя. Благодарю Вас за внимание, любезность и в особенности за память. Я право не заслуживаю всего этого. Я Худякову писал и послал ему Ваш рисунок, что же касается Вашего любезного предложения, так я его не могу принять по той причине, что я желаю непременно оставить Рим в половине сентября и поэтому могу не успеть кончить желанный Вам акуарель. Насчет же портрета Брулова и нечего думать, они понимают, что с каждым годом он растет в цене».
Что ответил Павел Михайлович и как действовал Каминский, неизвестно, но 22 сентября он пишет: «Письмо Ваше с деньгами получил, портрет куплен за 1250 Scudi Romani, выторговать я больше не мог. Я еще в Риме, ибо выехать не могу по причине политических дел. Комуникация с Анконой прервана, портрет Ваш я должен буду взять с собою, ибо никто не берется отправить его. Здесь каждый день ожидают перемен, дорога в Чивита Векию занята перевозкой войск… Как только все успокоится я сейчас уеду».
Вот как попал к Павлу Михайловичу знаменитый портрет Ланчи.