— Уж точно — если дежурный с военной базы у них наводчик. Тоша, ты проверил, там ничего живого больше нет?

— Никого, — деликатно поправил притащившийся Антон, в руках он держал «калашникова» с погнутым стволом. — Значит, копать будем?

— Ну, это как решим, — ответил Тимур. — С одной стороны, можно, конечно, копать. А с другой — можно и не копать.

— Ну не жрать же? — тихонько шепнул Антону Тимур. — А топить где? Тут ведь не меньше пяти-шести было.

— Бабам насчет жрать ни-ни… Значит, копать.

Мужики выудили из прицепа лопаты, через полчаса невдалеке от дороги вырос холмик, рядом — яма. Тимофей тем временем сволок в одну кучу мотоциклы и с невероятной скоростью разбирал их на отдельные детали, отбрасывая негодное. В яму братья сгрузили все неживое, на поверхности сбили с помощью извести пирамидку, поверх которой нацепили вырезанную из красной жести звезду; на боку пирамидки Антон нацарапал что-то такое, что прочесть было никак невозможно.

— Э, все одно сносить скоро будут…

Но живые все ж таки еще оставались. Бывший дежурный в ужасе глядел на ловкую работу Волковых; Волчек сидел в стороне, присматривал за стеклянным юношей, перед которым ощущал что-то вроде вины.

— Ну, чего дальше с вами делать? — Тимофей деловито точил один тесак о другой. Запах от бывшего дежурного, да и от его напарника шел совершенно звериный и неприятный.

В разговор вступила Анфиса, долго изучавшая карту Калужской области.

— Значит, так. Оба вы есть дезертиры. Гоните документы.

Дежурный выложил удостоверение сразу, второй — сильно помедлив.

— Да майор он, майор, — подал голос подросток, — главный он тут, и полгода уже как фраеров на дороге потрошит, вон, подите еще метров сто, так там в яме три десятка не хуже вас…

Майор попробовал рвануть в сторону подростка, но не с Волковыми было ему тягаться. Тимофей уже сидел на нем верхом и хрустел заломленной майорской рукой. Челюсти ему Тимур разжал мигом, но кровь на рукаве изловленного проступила. Волчек забил Тимофею рот снегом и заставил плеваться.

— Нельзя жрать, это кровь, помнишь бабушку! — приговаривал он, выгребая снег из Тимофеева рта. Тот, кажется, ничего не сглотнул, упоминание о бабушке действовало ужасающе. Но рука у майора была перекушена. Бывший дежурный смотрел на всю эту сцену и только лепетал:

— Знал бы, ни в жисть бы, ни в жисть бы…

— А вот понял, как с нами связываться?

— Я ж думал, это мы перекуси, а выходит, это вы перекуси…

— А это мы по обстоятельствам.

Через полчаса кое-как перевязанные жертвы поковыляли назад в воинскую часть, а подросток уныло ел холодную лапшу. Бензину ему не дали, как сказала Анфиса, «из ломки он уже вышел, нечего с ним цацкаться».