— А что я, спрашивается, делаю?

— Вы, государь, правите… то есть повелеваете.

Павел повернулся в кресле. Шелковников все еще стоял на ногах, и это могло быть угрозой канцлерскому здоровью.

— Садись, Георгий, — сжалился венценосец, — сейчас я кофе вызвоню. Толик, — сказал он в селектор, — пусть Мария Казимировна кофе сварит. Мне с сахаром, канцлеру нет, он на диете. Мацы хочешь? — спросил он у гостя, не отпуская клавишу.

— Если можно… — робко сказал канцлер, он готов был и мацу съесть, и что угодно, лишь бы хоть чем-то компенсировать своему организму путешествие с Ивановской площади, где Царь-пушка была на месте, а Царь-колокол почему-то отсутствовал, кто-то его в реставрацию отправил. Маца так маца, калорий в ней немного, но все-таки!..

— Опять наелся с утра пораньше? — сказал Павел и спокойным голосом перечислил все, поглощенное Шелковниковым с момента просыпа, включая равиоли, которые канцлер полагал наиболее засекреченной государственной тайной. Хотя какие ж тайны от царя? Все он знает, все он видит, обо всем и обо всех заботится, никого не оставит, никому спуску не даст, Русь-матушка за ним как за каменной стеной, — Шелковников, пока готовили кофе, мысленно бормотал всю эту пропагандистскую, им же самим для народа сочиненную ахинею и не сознавал, что он Павлу просто молится. Но откуда ж царь про равиоли-то узнал? Ведь Елена их сама варила, чтоб никакие повара… Тут появился кофе и обидно тонкая стопка мацы.

— Мацу специально для тебя заказываю, — назидательно сказал Павел, — твое здоровье принадлежит государству. Врач говорит, что тебе нужно сбросить сорок килограммов. А ты пельмени жрешь. Тесто вареное, тяжелое. Еще пончиков бы наелся.

Шелковников представил горку аппетитных, жареных и посыпанных сахарной пудрой пончиков — и сглотнул слюну. Павел кивнул.

— Вот, и слюни глотаешь. Давай худеть.

— Я готов!.. Но как?.. — выпалил Шелковников. Мацу он уже съел.

— А вот как. — Павел протянул руку и снял телефонную трубку с красного аппарата с надписью «Управделами»: — Половецкий? Проси на связь дириозавра.

— Есть! — пискнул из трубки высокий голос. Ожил динамик в панели, как-то загробно стал мерцать экран под ним, в воздухе возник низкий вибрирующий тон, перешедший в ясное верхнее «соль», в свою очередь, сменившееся соловьиной трелью. Дириозавр откликался на вызовы из Кремля всегда и сразу; Павел это принимал как должное, а все прочие — со священным ужасом. Наконец, медленный низкий голос произнес на идеально чистом русском языке, как со сцены московского театра имени Евгения Вахтангова:

— Приветствую тебя, государь всех Россий, европейских и азиатских!

— И мы приветствуем вас, мсье… Дириозавр. — Павел по секретным каналам выяснил даже национальность летающего чудовища, даже не держал на него зла за угробленную телевышку; справедливости ради надо, впрочем, сказать, что напрямую он беседовал с чудовищем впервые. — Как вы находите наши российские погоды? — Тут Павел сообразил, что это цитата, что есть шанс получить ответ, что погоды, мол, стоят предсказанные, но на множественное число его спровоцировал сам дириозавр упоминанием множества Россий. Французу-ящеру, понятно, необъятные просторы российской империи кажутся множеством стран, соединенных в одну. «Ничего, привыкнет, мы еще больше будем», — отметил Павел про себя.

— Ваши российские погоды на больших высотах малозаметны, но плохо, что синоптики не составляют для меня сводку о малых высотах. Не предсказывают, хотя я всегда к вашим услугам. Кстати, государь, я все-таки самка. Так что «мсье» ко мне применять неправильно.

— Прошу прощения, мадам Дириозавр, — легко сменил тон Павел, сразу отвергнув несолидное для четырехсотметрового ящера «мадмуазель»; ему с особью женского пола было разговаривать и легче и привычней, за то его и великий князь Никита любил особенно. — Я хотел узнать у вас, мадам Дириозавр, не намереваетесь ли вы в ближайшее время посетить наш любимый город Санкт-Петербург?

— Почему бы нет… Но там, кажется, нет приличной посадочной площадки. Хотя я и повисеть могу.

— Зачем же висеть, мадам, к вашим услугам Марсово поле, Дворцовая, Сенатская, выбирайте, ну, всегда есть аэродром Пулково, да и Нева сейчас во льдах. Я хотел бы направить канцлера империи в Петербург с инспекцией, но лишь вам я мог бы доверить его и быть при этом вполне спокоен. Мой друг, э… секретарь Екатерины Бахман, господин Джеймс, рассказывал, что вы предоставляете некие лечебные мероприятия?

Монстр в динамике явно потеплел сердцем. Экран, как две капли похожий на тот, что был установлен у Форбса в далеком Элберте, но об этом Павел не знал, ожил. Дириозавр любезно демонстрировал свое нутро — сауну, тренажеры, совсем непонятные аппараты.

— Душ Шарко, парилка… — комментировал монстр, перейдя на глубокое контральто, видимо, чтобы гармонировать с обращением «мадам».