— Очень функционально, — с отвращением сказала она. — Слишком функционально! Будто это какой-то фабричный цех, а вовсе не лечебница, где пациент должен чувствовать уют и заботу.

— Например, как в твоей клинике? — уточнил я.

— Например! — она посмотрела на меня с вызовом. — Ты что-то имеешь против моей клиники?

— Совершенно ничего. Ну, за исключением того, что стоит мне зайти в твою клинику, и у меня сразу возникает стойкое ощущение, что лечиться в ней мне не по средствам.

Ленка тихонько фыркнула, подавив смешок, а мама немного смутилась.

— Некоторое излишество там действительно имеет место, — признала она, — но я говорю не об этом. Больной должен ощущать психологический комфорт, а что он будет ощущать в той лечебнице?

— Именно это. Спокойствие и уверенность в скором выздоровлении.

— Поясни, — она непонимающе на меня посмотрела.

— Твоя клиника рассчитана на богатых людей. И не просто на богатых, а на очень богатых. Тех, кто привычен к роскоши, кто ожидает, что слуги будут ловить их малейшие желания, и именно такая обстановка для них наиболее комфортна. Помести туда какого-нибудь младшего делопроизводителя, у которого жалованье семь гривен — ты всерьёз полагаешь, что он почувствует себя там на своём месте? А лечебница, которую мы строим, предназначена именно для таких, как он. И вот эта функциональность, которая тебе так не нравится, как раз и должна убедить больного, что им занимаются профессионалы, которые знают, что делают. Ему не нужно, чтобы вокруг него бегали слуги, он вылечиться хочет, понимаешь?

Мама замолчала и надолго погрузилась в размышления, забыв про свой салат.

— Какое-то здравое зерно в твоих рассуждениях есть, — наконец признала она. — Ты прав в том, что к разным пациентам нужен разный подход. Но всё же я считаю, что в эту лечебницу необходимо добавить немного тепла.

— Так для этого с тобой и согласовывают проект. Чтобы ты высказала ценные замечания. Не отмела весь проект с порога, а помогла его улучшить.

Мама опять задумалась. Немного подумав, она пришла к решению.

— Хорошо, Кени, я признаю, что судила слишком поспешно. Скажи архитекторам, чтобы они приехали ещё раз, я попробую взглянуть на проект новым взглядом. Кстати, когда ты планируешь начинать строительство?

— Это не от меня зависит, — досадливо поморщился я. — Я не знаю, когда Драгана наконец разберётся с этой проблемой. Уже начинаю сомневаться, не потеряем ли мы это лето.

— Там действительно сложно, Кени, — мягко сказала мама. — Ивлич и сама не знает, сколько времени это займёт.

— А ты знаешь какие-нибудь подробности? — оживился я при мысли, что она может мне рассказать хоть что-то.

— Да в общем-то, нет. Ивлич ко мне обращалась за консультацией, но я ей ничем помочь не смогла. Я ей подтвердила, что это случай одержимости какими-то необычными духами, но она это и без меня знала. Живого там ничего нет, а трупы и духи не мой профиль.

— Я всё же не понимаю, мама, — с досадой сказал я. — Неужели вы, со всеми вашими возможностями, настолько беспомощны против ходячего трупа?

— Понимаешь, Кени, мы легко можем этот труп уничтожить — сжечь, или развеять в пыль, или ещё что-нибудь. Но что будет дальше? Ты не учитываешь возможность, что этих духов подселили в трупы, чтобы их сдерживать? Это ведь может быть для них чем-то вроде тюрьмы, и тогда уничтожение носителей их освободит.