– Лаура? – удивленно произнесла мама. – Заходите.

«Парни» сопровождали меня в лифте, потом до двери, а после, традиционно оценив обстановку в квартире, остались в холле. Я же расстегнула сапожки (это было уже не очень удобно, но еще терпимо), повесила пальто на плечики. Расправила его. Убрала в шкаф. Словом, делала все, чтобы оттянуть разговор, из-за которого, собственно, сюда приехала.

Тем более что мама выглядела такой уютно-домашней: в красивом платье, с уложенными чуть отросшими волосами, она смотрела на меня и ни о чем не спрашивала. Я всю жизнь представляла себе такое – когда ты приезжаешь к маме с вопросом, а она смотрит на тебя с любовью и ни о чем не спрашивает, пока ты сама не будешь готова все рассказать.

– Пойдем. Сварю кофе. – Мама шагнула ко мне и обняла.

– Я вовремя? В смысле… ты никуда не собираешься?

– Лаура, не мели ерунды. Ты моя дочь, и ты всегда вовремя.

Мы прошли на кухню – ультрасовременную, светлую, и сегодня я предпочла уютное аэрокресло высокому барному стулу. Спина начинала напоминать мне о том, что Льдинка становится больше, и, несмотря на все тренировки для беременных, в чем-то мягком и глубоком сидеть было гораздо комфортнее.

– Знаешь, по чему я соскучилась больше всего? Кроме тебя. – Мама так ловко управлялась с новой кофемашиной, что я даже не стала предлагать помощь. – По кофе. Пью его каждый день по несколько чашек. Мой физиолог и нутрициолог ругаются страшными словами, но я просто не могу себе в этом отказать. Он же безумно вкусный!

Я невольно улыбнулась:

– Да, в Рагране любят крепкий кофе.

– Крепкий кофе любят везде. Особенно такой… мм… – Мама запустила кофемашину, достала печенье и сладости, поставила все на стол и устроилась в кресле напротив меня. – Ну, как дела, мой драконенок?

Я рассказала ей про свой сон, и мама сначала смеялась, а потом начала называть меня «мой драконенок». В шутку, конечно. Я как-то попыталась сказать, что я уже не драконенок, а драконище, на что мама резонно возразила, что в ее биологических часах мне несколько месяцев. Что она была лишена такой возможности раньше и теперь наверстывает упущенное.

– Дела хорошо. Отлично. – Я сложила руки на столе. Потом убрала их на подлокотники и продолжила: – Я сегодня встречалась с Солливер Ригхарн.

– Что?! С этой…

– Мам, она беременна.

Мама моргнула.

– От того, кто ее изнасиловал. Она просила меня о встрече, и я согласилась. Но я оказалась абсолютно не готова к тому, о чем она попросит еще. Позаботиться о ее ребенке.

Мама глубоко вздохнула и поднялась. Я уже успела немного ее изучить, чтобы понять, что так она справляется с чувствами и со всем, что хочет сказать. Кофемашина зашипела, и мама метнулась к ней. Но, едва поставив чашки на стол, бросилась к холодильнику и взялась готовить сэндвичи. Это тоже был признак того, что она пытается переварить услышанное.

Мама не возражала против помощницы по хозяйству, которую ей тоже нашли по инициативе Торна: женщина приходила раз в два дня, убиралась и готовила. У нее всегда была готовая еда, и, когда мама вот так хваталась за все, это значило только одно.

– Мам, мне очень нужен твой совет.