— Аркадий Васильевич, я как прокурор должен решить, настаивать ли на том, чтобы КГБ взял на себя ответственность за это расследование, или же разрешить вам продолжать так удачно начатую работу. Беспокоит, что к преступлению могут быть причастны иностранцы. Несомненно, есть возможность того, что ваше расследование может внезапно прерваться. А коли так, не отдать ли им его сразу?

Ямской помолчал, будто обдумывая такую возможность.

— Однако не все так просто. Было время, когда такой вопрос не встал бы — МВД занималось делами и русских, и иностранцев, — не было дискриминации, все в одной корзине. Но не было и открытого суда, арестовывали и приговаривали без малейшего уважения к социалистической законности. Вы знаете, о ком я говорю — о Берии и его клике. Эти эксцессы осуществляла горстка людей, но нам нельзя о них забывать. Двадцатый съезд партии вытащил их на свет и провел реформы, в соответствии с которыми мы теперь работаем. Деятельность милиции, МВД, строго ограничена рамками борьбы с внутренней преступностью. Таким же образом деятельность КГБ строго ограничена вопросами национальной безопасности. Усилена роль прокуроров в охране прав граждан. Четко определена независимость следователей. Что будет, если я отберу дело у вас и передам его в КГБ? Это будет шаг к прежним временам. Убитый, по всей вероятности, был русским. Ведь обнаруженный у него во рту искусственный коренной зуб явно нашей работы. Две другие жертвы также, несомненно, русские. Виновники преступления и широкий круг лиц, затронутых расследованием, — тоже русские. И несмотря на все это, меня порой принуждают мутить чистые воды реформ и вносить путаницу в разграничение полномочий между двумя десницами нашего закона. Что останется от моего долга охранять права граждан, если я так поступлю? Чего стоит ваша независимость, если при малейшей неопределенности вы от нее отрекаетесь? Уклониться от ответственности было бы нетрудно, но, убежден, неуместно.

— Что конкретно могло бы убедить вас в противном? — спросил Аркадий.

— Докажите, что либо убитый, либо убийца были иностранцами.

— Не могу. Но убежден, что один из убитых — иностранец, — сказал Аркадий.

— Этого мало, — вздохнул прокурор. Так вздыхают взрослые, слушая неразумные речи ребенка.

— Кажется, я понял, — пока не закончился разговор, поспешил сказать Аркадий, — чем занимались убитые.

— Ну?

— На одежде убитых обнаружены гипс, опилки и золотая пыль. Все эти материалы используются при реставрации икон. На иконы большой спрос на черном рынке, у иностранных туристов.

— Продолжайте.

— Так что, возможно, один из убитых — иностранец, а суди по следам на одежде, можно полагать, что он, как и многие иностранцы, занимался скупкой икон. Но чтобы убедиться, что мы не имеем дело с иностранцем и действуем в пределах своей компетенции, я хочу, чтобы майор Приблуда предоставил нам записи разговоров всех иностранцев, находившихся в Москве в январе и феврале. КГБ никогда на это не пойдет, но я хочу, чтобы мой запрос и его ответ были зафиксированы.

Ямской улыбнулся. Оба понимали, что такой официальный запрос и необходимость ответить заставят Приблуду поторопиться забрать дело.

— Вы серьезно? Это же прямой вызов.

— Да, — ответил Аркадий.

Вопреки ожиданиям Аркадия Ямской не спешил отвергать его предложение. Что-то в нем заинтересовало прокурора.

— Должен сказать, я всегда поражался вашей интуиции. Насколько помню, вы ни разу не ошибались. К тому же вы старший следователь. Если вы действительно настаиваете, то, может быть, ограничимся иностранцами, не имеющими дипломатического статуса?

Аркадий на миг потерял дар речи.

— Хорошо.

— Это можно устроить, — Ямской сделал пометку на листке бумаги. — Что еще?