Клейн затянулся и заново утрамбовал тлеющий табак.

— Если бы я заявил, что такой образец создан — то, по-твоему, кем?

Прототипы молекулярных схем работали с каждым годом все устойчивее, но создать настоящий, действующий ДНК-компьютер? На это нужно, что бы ни говорил Клейн, лет пять, если только... Такеда? Шамбор?

И тут Смита осенило. Если Клейн примчался по его душу, разгадка — институт Пастера.

— Эмиль Шамбор... Ты хочешь сказать, что Шамбор обогнал нас всех не на один год? Даже Такеду из Токийского?

— Шамбор, предположительно, погиб при взрыве. — Клейн озабоченно полыхал трубкой. — От его лаборатории ничего не осталось. Только кирпичная крошка, обгорелые щепки и битое стекло. Его искали дома, искали у дочери — всюду. Машина осталась на институтской стоянке. Самого Шамбора — нет. И ходят слухи.

— Слухи ходят всегда.

— Но не всегда — среди высших чинов французской армии, коллег Шамбора и его начальства.

— Если бы Шамбор подошел к цели настолько близко, слухами бы дело не ограничилось. Кто-то знал.

— Необязательно. Военные регулярно связывались с ним, но Шамбор неизменно утверждал, что продвинулся в своих исследованиях не дальше остальных. Что же до Пастеровского института, то ученый с таким опытом и положением, как Шамбор, не обязан ни перед кем отчитываться.

Смит кивнул. В сем почтенном учреждении еще сохранялся такой анахронизм, как независимые исследователи.

— А его записи? Отчеты? Статьи?

— За последний год — ничего. Нуль.

— Ничего? — воскликнул Джон. — Не верю! Они должны храниться в базе данных Пастеровского. Только не говорите, что взрыв уничтожил мейнфрейм их сети!

— Нет, компьютер цел — он находится в бомбоубежище. Но за последний год Шамбор не вводил в него никаких данных.

Смит нахмурился:

— Он вел дневник от руки?

— Если вообще вел.

— Иначе не бывает. Невозможно проводить даже самые простые исследования без рабочего дневника. Если протоколы опытов недостаточно подробны, то результат невозможно ни проверить, ни воспроизвести. Записывать надо каждый отрицательный результат, каждую ошибку, каждый тупик, в который ты воткнулся. Черт, если Шамбор не заносил данные в компьютер, он должен был вести рукописный дневник! Я в этом уверен!

— Возможно, Джон, но покуда ни пастеровцы, ни французские власти не нашли никакого следа этих записей, и поверь — не потому, что не искали.