— Не наше дело судить виновного, — сказал он. — Его дело решат присяжные, присяжные, которых он сам созвал. Вот какие вопросы будут им предложены:

— Виновен ли Пьер Жестокий в том, что употребил обман с целью завладеть титулом и властью «Короля Волков»?

— Виновен ли Пьер Жестокий в том, что приказал пытать члена Общества, невиновность которого была ему известна?

— Виновен ли Пьер Жестокий в том, что своей ложью нарушил безопасность Общества?

— Господа присяжные, — продолжал Бискар, — потрудитесь вынести приговор!

Двенадцать человек встали и покинули зал.

Заседание было прервано на несколько минут.

А наши приятели? Мюфлие? Кониглю? Разве о них забыли? О, на это они не рассчитывали, и Мюфлие машинально напевал сквозь зубы:

— Пропало все! Пропало все! Пропало все!

Кониглю не шевелился. Он не особенно желал быть замеченным.

Другие перевязывали раны Дьюлуфе. Мясо было только сверху обожжено, и хотя он еще не мог стоять, но уже чувствовал большое облегчение.

Облокотясь на стол и закрыв руками лицо, Бискар глубоко задумался.

Толпа разговаривала шепотом. Над всем собранием тяготело облако страха.

Вдруг все смолкло.

Присяжные возвратились.

Один из них подошел к столу и там, повернувшись лицом к описанной нами эмблеме, он поднял руку и сказал:

— По законам нашего Общества я передаю ответ присяжных: «Да!» на все вопросы!

Раздался страшный крик. Это Пьер Жестокий вырывался из рук, державших его.

Тогда заговорил Бискар.

— От имени Волков, мы, их Король, повелеваем, чтобы Пьер Жестокий был предан смерти.