— Не, меня целый год трансформировали…

— Целый год… вот так?!

— Ну… не совсем так… но в целом… Господин мой, а я думала, ты не умеешь создавать демонов! — окликнула Хальтрекарока Лахджа.

— Почему это?! — возмутился Хальтрекарок. — Лахджа, ты меня оскорбляешь.

— Но меня же ты за этим к Мазекресс отправил. Сам не стал.

— Лахджа, Лахджа, — покачал головой Хальтрекарок. — Низших демонов может создавать любой демолорд. И даже не только демолорд. Можно просто зельем бушуков упиться. А вот произвести высшего демона, да еще высококлассного… за этим мы ходим к Матери Демонов.

— А, понятно.

— К тому же… я же не мог позволить тебе превратиться во что-то подобное. Грубая демонизация, знаешь ли… она не настолько контролируема, как нам бы хотелось. Наружу вылезает все, что сидит в потемках души… у Гриши, как видишь, много чего сидело.

— Да уж… — не могла оторвать взгляда от гейм-мастера Лахджа. — Это так мерзко… что даже завораживает. Как человек-морж или человеческая многоножка.

— Что такое человеческая многоножка? — заинтересовался Хальтрекарок.

Лахджа хотела было ответить, но тут же осеклась. Она уже несколько раз нечаянно стала так причиной новых шоу.

Но Хальтрекарок уже сам подглядел в ноосфере.

— А, я это уже делал, — отмахнулся он. — Ничего интересного.

Вот так простой смертный юноша Григорий Ляликов и стал мелким демоном на службе у Темного Балаганщика. Но пока он таковым становился, пока Хальтрекарок завершал непростую процедуру демонизации, демолорды беседовали за фуршетом — и беседу их тоже необходимо здесь привести.

— Полагаю, вы гадаете, зачем я попросил вас всех в этом поучаствовать, — сказал Корграхадраэд, насаживая на вилку личинку Хлаа. — Зачем попросил вас, демолордов, владык Паргорона, бегать по лабиринту на потеху толпе. Зачем я сам, Темный Господин, карабкался по скользким ступеням, пока надо мной хохотала половина Паргорона.

— Затем, что это весело? — предположил Клюзерштатен.

— Ради трехсот тысяч условок? — сварливо осведомился Каген.

— Не отрицаю, я позабавился, — согласился Корграхадраэд. — И триста тысяч я бы взял с удовольствием, конечно. Но важнее иное. Я хотел взглянуть сам и продемонстрировать всем вам, как у нас, верхушки этого мира, с сотрудничеством. Скверно у нас с этим, господа. Посмотрите на себя. Даже гохерримы, наши благородные воители, мгновенно передрались, едва стало известно, что выигрыш увеличится, если расправиться с членами команды. Даже Янгфанхофен, лучший среди нас, повел себя как последняя паскуда и ударил меня ногой. Куда это годится?

— Это всего лишь игра, — улыбнулся Ксаурр. — Игры необходимы, чтобы выпускать пар. Время от времени.

— Игра. Но с высокими ставками. А избивая друг друга, мы добились только одного — проигрыша. Восторжествовали те, кто был ниже нас… настолько ниже, что мы их даже не замечали. Вообще не обращали на них внимания. И в результате мы потеряли все. Это и впрямь изящная метафора, вам не кажется? Балаганщик преподал нам сегодня неплохой урок.