Нашлась даже книжка про Паргорон. Очень старая, с выцветшей обложкой. Лахджа полистала ее, хрюкнула несколько раз от смеха и поставила обратно. Клюква же. Тот, кто это писал, в Паргороне точно ни разу не был и знал о нем в лучшем случае понаслышке.

- Имя, - напомнил о себе попугай. – Пр-ридумай имя для птицы.

- А ты самец или самка? – спросила Лахджа.

- Мы все тут самцы, - ответил попугай. – Даже мамба.

- Кто?..

- Змея. Пор-рода – зеленая мамба.

- Ясно, сугубо мужская компания... Джентльменский клуб... Ладно... как насчет... Коршун?..

- Называть птицу названием др-ругой птицы – дур-рной вкус, кр-ра-а!..

- Ишь ты, какие мы важные. Тогда... не знаю... Люцифер?..

- Имя вер-рховного владыки одного из близлежащих Темных мир-ров. Нежелательно. Нежелательно.

- Ну так придумай сам, если такой умный!

- Я фамиллиар-р-спр-равочник. Я не умею пр-ридумывать.

- Ну хорошо. Карл?.. Коко?.. Тапани?.. Матти?..

- Мне нр-равится Матти, - милостиво кивнул попугай.

Енот вернулся, когда уже стало подводить живот. Принес жареную яичницу с беконом.

Лахджа просила суп или мясо. Она думала, что он все это время варил, парил, запекал в духовке... короче, с толком проводил время.

А он, похоже, просто пошел по своим делам, и где-то на обратном пути смастрячил яичницу. Вкусную... да, очень вкусную. Но почему так долго? Это же дело пяти минут.

- Я придумала тебе имя, - сказала Лахджа, наматывая бекон на вилку. – Ты будешь Ихалайнен.

Енот Ихалайнен посмотрел на нее так, как умеют смотреть только еноты. Подозрительно и с неприязнью.

Но новое имя принял стоически.