Уговорить Кийталану оказалось не настолько легко. Подданные Солары – народ упрямый. И Рикашьянамас, разумеется, не было дела до того, сожрет ли ее гхьетшедарий или не сожрет. Но притащить на хвосте Светоносную – сразу испортить начало разговора.

Баронов два. Виновен один. Или вообще никто из них. А Рикашьянамас в этом мире еще жить. Если о ней будут говорить, что она якшается с Сальваном, то это сильно подмочит ей репутацию. Могут и призвать, и спросить, не враг ли она Паргорона, не побеседовать ли ей с Лиу Тайн, а то и сразу с Бракиозором.

И потом, нечего этим сальванским резидентам таскаться по Паргорону и лезть не в свои дела. Если это демон – демоны с ним и разберутся. Самозваные судьи с нимбами тут никому не нужны. Им только дай потачку – и не заметишь, как превратишься в их персональный воздаят. Они любят делать грязную работу чужими руками.

Так что на Призрачную Тропу демоница ступила снова в одиночестве. И, несясь сквозь пространство, стала думать, кого навестить первым. Вудаммана или Шрандаритария?..

Она недолго думала. Просто начала с того, кто ближе. Гхьет Шрандаритария на другом конце мира – почти у самого Ледового Пояса. А гхьет Вудаммана – в Пекельной Чаше, неподалеку от Кубла. Перейти с внешней стороны Паргорона на внутреннюю – и ты на месте.

После Туманного Днища Пекельная Чаша ударила удушающим жаром. Промокшие от дождя волосы сразу высохли, над головой заклубился пар. Рикашьянамас огляделась, прикинула направление – и понеслась к баронскому поместью.

На перекопанной земле трудились харгаллы. Металлические демоны что-то строили для своего господина. Очередной подвал для мерзких утех, наверное.

Король Любовников встречал Рикашьянамас на пороге. Вопреки своему прозвищу, выглядел он непривлекательно. Морщинистый старик лет семидесяти, с раздутым животом и покрытый седой шерстью. На всем его теле волос была лишена только голова.

Разумеется, он был совершенно гол. Гхьетшедарии не носят одежду. Даже самые уродливые из них так гордятся своими телами, что наотрез отказываются хоть чем-то их прикрывать.

- Рика, Рика, Рика, любимая моя девочка!.. – воскликнул Вудамман, распахивая объятия. – Сколько же лет ты не навещала старика, сколько времени мы не виделись?

- Мы никогда не виделись, барон Вудамман, - любезно улыбнулась Рикашьянамас. – Разве что мельком где-нибудь, на параде или на представлении Хальтрекарока.

- Ох уж мне эти гохерримы с их обескураживающей прямотой! – надул губки Вудамман. – Неважно, проходи же в дом, проходи скорее, я напою тебя чаем и накормлю изумительными антарноховыми завиванцами!

Баронская усадьба стонала, захлебывалась от роскоши. Каждый пятачок, каждый кусочек стены или пола был чем-нибудь украшены. Элементы убранства часто не сочетались, выдавая редкое дурновкусие их хозяина, но Рикашьянамас пришла не критиковать.

Вудамман усадил ее на парчовый стул с золотой вышивкой и бараньими головами на подлокотниках. Рядом тут же возникли услужливые Безликие – они сразу подали столько блюд, словно барон заранее знал о гостье, причем сильно переоценивал ее аппетит.

Есть Рикашьянамас не хотелось совершенно. Да и не стоило – возможно, что именно этот хлебосольный гхьетшедарий сожрал тех, кого она ищет.