Стелла-Джейн карабкалась сзади и, когда совсем уставала, спрашивала:

— Вик, Вик, ты меня любишь?

И я говорил, что да. Но не по-серьезу. А чтоб ей карабкаться было легче.

Вылезли мы в миле от входа в спускач. Я отстрелил все болты с заклепками, и мы вылезли. Этим низушникам надо было сначала прикидывать член к носу. А уж потом и шутки шутить.

Ни хрена им не светило.

Стелла-Джейн совсем выдохлась. Я ее не винил. Но и ночевать под открытым небом тоже не хотелось. Здесь такое бывает, с чем и днем встретиться не захочешь. Дело шло к сумеркам.

Мы добрались до входа в спускач.

Клык ждал.

Ослаб страшно. Но ждал.

Я наклонился и приподнял его морду. Пес открыл глаза и тихо-тихо сказал:

— Привет.

Я улыбнулся. Блин, так рад был его видеть.

— Клык, мы вернулись. Вернулись.

Он попытался встать, но не смог. С ранами было совсем хреново.

— Ел чего-нибудь? — спросил я.

— Нет. Вчера поймал ящерицу… Или позавчера. Вик… очень жрать хочется.

Тут подошла и Стелла-Джейн. Клык ее заметил. И закрыл глаза.

— Вик, надо спешить, — сказала телка. — Пожалуйста. Они могут добраться по спускачу.

Я попробовал приподнять Клыка. Тяжелый, зараза.

— Слушай, Клык. Я сгоняю в город и раздобуду хавки. Я быстро. Ты подожди.