Его член откликнулся, что чертовски разозлило Лэнса. Эта женщина, как и все остальные, хотела бы большего, чем просто час или два веселья. Она придаст акту эмоциональности. Затем ему придётся мириться с истериками и слезами, а в некоторых случаях и с поведением, граничащим с преследованием. Ни хрена себе!

Она облизнула губы.

— Я здесь, потому что…

Он сжал челюсти.

— Я знаю, почему ты здесь… — он не дал ей возможности заговорить, прежде чем продолжить: — Ты надеялась на перепихон.

Она резко вдохнула. Её глаза расширились, рот приоткрылся в шоке.

— Что? — прошептала она, выглядя оскорблённой. Она была одной из самых консервативных. Из тех, кто обманывал себя, думая, что хочет поболтать. Ни одна из женщин, которые стучались в его дверь, в конечном счёте не захотела поболтать. Ни одна.

Проклятье… у неё был чертовски сексуальный рот. Весь накрашенный. Лэнс наблюдал, как её рот закрылся, а губы стали тоньше. Её щёки раскраснелись, а глаза сверкали. Она была зла. Даже её маленькие кулачки были прижаты к бокам. Он был бы в жопе, если бы его член не затвердел ещё больше. Лэнс сжал в кулаке свою мятую рубашку перед своим членом. Он не хотел давать этой женщине никаких идей. Твёрдый член не означал, что она добивалась своего.

— Ты можешь развернуть свою сексуальную маленькую попку и уйти, — рявкнул он, не стесняясь в выражениях и надеясь напугать её, чтобы она оставила его в покое, — потому что у нас с тобой ничего не получится.

В тот момент единственное, о чём Эмбер могла думать, это о том, насколько он сексуален и как сильно он ей не нравится. Было неприятно признавать, даже самой себе, что без рубашки она никогда раньше не выглядела так хорошо. Широкие плечи, подтянутый пресс и толстые бицепсы. Татуировка, обвивающая его левую руку, только добавляла ему сексуальной привлекательности. Мудак!

— Я здесь не для того, чтобы… для… — пролепетала она, не в силах вымолвить ни слова.

Напряжённый… почти сердитый взгляд сменился… весёлым. Нет, это стало больше, чем просто забавой, это превратилось в насмешку.

— Трахаться. Слово, которое ты пытаешься произнести, — это трахаться.

Он был груб, пытаясь оскорбить и подстрекнуть её одновременно. Но у Эмбер пересохло во рту, и её женские части отреагировали, когда он произнёс это слово. Чёрт бы их побрал, но они это сделали. Её соски напряглись, как и всё остальное. Они не соглашались с её мозгом… с рациональной частью её натуры, которая отказывалась смотреть на то, что происходило в верхней части его спортивных штанов. О боже, его штаны низко сидели на бёдрах.

Она почувствовала, как её щёки запылали.

— Я здесь не за этим.

— Как будто, чёрт возьми, это не так, — Лэнс понюхал воздух. Его ноздри раздулись, а веки закрылись. — Я чувствую этот запах на тебе, — он усмехнулся. — Возможно, у тебя есть какое-то другое оправдание, которое ты придумала, чтобы заставить чувствовать себя лучше, но ты здесь ради этого, — он убрал скомканную рубашку и обхватил рукой свой… свой…

Лэнс не просто так это сделал. Нет, не просто. Она с трудом сглотнула, не в силах отвести глаз от его эрекции. Чёрт!

— Эм… — пробормотала она. — Это не так… — ей, наконец, удалось поднять глаза, чтобы встретиться с ним взглядом. Яркий, невероятно красивый синий. Чёрт бы его побрал! — Ты очень груб, — это прозвучало хриплым шёпотом.

Эти глаза, эти глаза. Они также были жесткими и лишёнными эмоций. Нет, это было неправдой. В их глубине была боль. Затем она исчезла, и насмешливый юмор вернулся.